Она никогда не думала, что следует только своим целям, но послушать Смородника, так и вовсе можно было решить, что она ведёт себя как самолюбивая ослица.

– Я говорила, – пробормотала Мавна, – что со мной вернулся козёл. Но я просила вернуть моего брата.

Смородник повернулся к козлу и нахмурился, будто впервые его увидел.

– Арх’дарэ, – выругался и сплюнул на землю. – Дай-ка взглянуть.

Козёл отшатнулся, когда Смородник схватил его за рога, а потом тронул кончиками пальцев свою грудь и приложил ладонь ко лбу животного.

Мавна наблюдала за ними затаив дыхание. На болотах царила жуткая тишина – тьма окутала и небо, и землю, только мерцали красные огоньки. Сзади изредка всхрипывал Варде, корчась на земле. Мавна быстро обернулась на него: жив, крепко привязан, не пытается убежать. Голова шла кругом.

– Что там? – голос прозвучал сипло.

– Плохо дело. – Смородник снова сплюнул на землю.

Он ещё сильнее нахмурился, наконец увидев, что его руки по локоть в грязи и крови, отыскал свой мешок и достал бурдюк с водой. Вытащил зубами пробку и начал яростно отмывать ладони.

– Было бы хорошо, если бы ты и сейчас говорил так же долго, как перед этим.

Мавна пошла следом за Смородником, и козёл засеменил за ней.

Молча отмыв руки, Смородник плеснул воды себе на лицо, по-собачьи встряхнул головой и фыркнул.

– Человек, – обронил он. – В козле.

Сердце Мавны подпрыгнуло к горлу, чтобы упасть куда-то к желудку, и глухо загрохотало.

– Раско? – она беспомощно обернулась на козла. Тот ничем не показывал, что узнавал её.

– Почём мне знать, имени не называл. – Смородник раздражённо повёл плечами и подошёл к Варде, проверить верёвку. – Кого-то выплюнуло из болота. Чья была душа – не скажу, но царёк знатно над тобой посмеялся, девка.

Усевшись прямо на землю напротив костерка, Смородник устало провёл по лицу ладонью, ещё мокрой от воды.

У Мавны пересохло во рту – ещё недавно она захлёбывалась, болотная жижа распирала изнутри её лёгкие, но теперь вдруг захотелось пить. Она покосилась на бурдюк, но не решилась попросить.

– То есть… Ты хочешь сказать, что это может быть Раско?

– Заладила одно и то же, – огрызнулся Смородник. – Раско да Раско. Говорю же – не знаю. Нужно снять чары, там видно будет.

– Ты ведь чародей, – осторожно подсказала Мавна.

– Что с того?

– Ты… сумеешь расколдовать его?

Сухо кашлянув, Смородник хмуро сверкнул наполовину белым глазом.

– Нет.

Мавна сглотнула, вновь покосившись на козла.

– Тогда… Матушка Сенница?

– Нет. – Смородник сморщил нос, будто попробовал кислое. – Мы не можем. Чародеи не работают с такими… случаями. Мы не превращаем людей в животных и животных в людей. Наша сила берёт начало в огне и в солнце, а тела, кровь и всё, что с ними связано, под строгим запретом. Этим занимаются нежаки – переносят свои бесплотные сущности в чужие тела и меняют их. Но ещё…

Он осёкся и глотнул из бурдюка. Мавна села на землю, наплевав на сырость. Козёл подошёл ближе, и она, вздрогнув, всё-таки решилась погладить его жёсткую шерсть между витых рогов. Козёл доверчиво прижался к её ладони, и на глаза навернулись слёзы.

– Раско, неужели ты? Быть того не может…

Она перебирала окоченевшими пальцами грубую чёрную шерсть, а в груди туго затягивался узел из смятения, неверия и слабой надежды.

Может быть такое, что в теле козла и правда очутился её задорный младший брат? Слышит ли он её? Узнаёт ли? По жёлтым глазам с горизонтальными зрачками ничего нельзя было прочесть. Обвив шею козла руками, Мавна шмыгнула носом.

Хотелось бы верить, что да, что вот он – Раско, живой и здоровый, пусть и не человек. Но в то же время Мавна боялась. Вдруг она сейчас поддастся слабости, убедит себя в том, что перед ней родной брат, а справится ли потом, если нахлынет горькое разочарование?

Может, царь пошутил и вытолкнул на поверхность первого попавшегося утопленника, обратив его в животное?..

Мавна посмотрела в сторону Варде. Тот лежал, наблюдая за ней и Смородником из-под полуопущенных век, и выглядел вовсе не пугающим – странным, измотанным, но не опасным. У Мавны защемило в груди от жалости. Прижавшись щекой к морде козла, она снова погладила его между рогов, поднялась на ноги, забрала у Смородника бурдюк, глотнула сама и с опаской поднесла Варде.

– Попей.

Он приподнял голову и протянул руки к бурдюку. Мавна бросила бурдюк на землю рядом с ним и отступила назад, чтобы Варде не достал её. Смородник хмыкнул.

– Храбрячка. Украла мою вещь, отдала упырю, а сама боишься.

Мавна откинула волосы с лица и снова села на землю, между ними двоими. Подняла веточку и задумчиво, без всякой цели, начала чертить что-то по влажной земле.

– Боюсь. И его, и тебя, и болота. – Шмыгнула замёрзшим носом. От земли остро пахло сыростью, мхом и прелой корой. – Так может, мне повезёт, и Варде сможет помочь Раско?

Мавна с надеждой покосилась на Варде, но он ничего ей не ответил, зато Смородник фыркнул с досадой.

– Лучше вовсе остаться без помощи, чем принять её от такого.

Мавна несогласно мотнула головой.

– Я не позволю своему брату прожить жизнь в теле козла.

– Ты не знаешь, что это твой брат.

– Но если хоть кто-то поможет мне это узнать, то я не стану смотреть, чьи это чары – твои или нежицкие. – Мавна с вызовом вскинула голову. – Иди к своей Матушке. Неси ей собранные сердца. Пускай она озолотит тебя или примет обратно.

Смородник снова болезненно поморщился.

– Я обещал ей другое. Обещал помочь тебе. И… так уж и быть. Не только нежаки не гнушаются возиться с телами. Колдуны-райхи тоже могут кое-что.

Он сжал губы, будто тут же пожалел о сказанном. Мавна замерла. Смородник никогда не говорил о своём роде, а Мавна знала о них только то, что слышала на торгах, произнесённое украдкой, переиначенное и окутанное страхом. Теперь она боялась настойчивее спрашивать – как бы не спугнуть Смородника.

– И ты…

– И я отведу тебя к ним. – Он потёр руки, дыхнул на них и послал в костерок больше согревающего пламени. – Что уж делать. Придётся.

– А что делать с Варде?

Смородник кинул на него неприязненный взгляд.

– Пойдёт с нами.

– Упырь?!

Варде вновь зашипел, недовольный её словами, и прохрипел:

– Я не пойду с вами. Я не чародейский пёс.

– И что? Позовёшь папашу? – оскалился Смородник. – И где он? Мы прямо у него над головой, но он не