Шрифт:
Закладка:
Илар попробовал наколоть дров: не задарма же баню занимать. Хромая, установил чурбачок на пень, взвесив топор в здоровой руке, примерился для размаха. Но раненую руку припекло такой болью, что верного замаха не вышло, и удар получился слабый, от него только противно звякнуло в голове и сильнее разнылась рука. Да уж, помощник. Только забот Купаве прибавил. Вздохнув, Илар стыдливо убрал полено вниз, а топор прислонил к стене дровника, где ему и место.
– Вот ты где! – Купава, стягивая на ходу платок, вышла из-за угла. Вздохнув, присела на лавку, спиной к стене. Изо рта у неё клубился пар – промозглое утро никак не хотело разгораться летним днём, хотя небо наконец-то было ясным и таким синим, что резало глаза. – А я уж сунулась внутрь, смотрю, нет тебя.
– Куда ж я денусь, – прокряхтел Илар и сел рядом, стараясь не морщиться и не выдавать, как ему больно. Запоздало понял, что треснутый, но не расколотый чурбак у пня расскажет об этом красноречивее всего.
Купава не смотрела на пень, возилась с корзинкой – как показалось Илару, с нарочитой деловитостью. Вытащила крынку ещё тёплого молока, половину каравая, соты с мёдом и кусок сыра – на этот раз не твёрдо-крошистого, а мягкого, с тонкой корочкой. Щёки и губы у Купавы обветрились, покрылись румянцем, тонкие чёрные пряди выбились из косы, обрамляя бледное лицо по бокам. Илар протянул руку, чтобы убрать прядь, но вместо этого взял себе кусочек сыра.
– Там в деревне уже шепчутся, – призналась Купава и недовольно сжала губы. – Напридумывали всякого, будто я гулящая да брюхатая, а тебя родня прокляла за то, что от прежней невесты сосватанной отказался. Ещё говорили, что я ведьма и приворожила в своей деревне половину мужиков, а их жёны меня погнали вилами.
Она подняла на Илара взгляд и испуганно вскинула брови.
– Ты что так зло смотришь? Зря я это сказала… Ты не думай, не нужно меня ни от кого защищать. То просто языками треплются, это пустое всё. Трепаться любой может, собаки тоже брешут. Мы молча уйдём, и всё. Как твоя нога?
Илар прожевал сыр и мотнул головой. Наверное, у него и правда сделался такой грозный вид, что Купава перепугалась. Но новости в самом деле его разозлили. Жаль, в чужой деревне сплетников не проучишь, это не Вейка, которого за уши оттаскать – и готово.
– Сегодня же и поедем. Собирайся.
Он встал, вытер руки о штаны и, стараясь не хромать, пошёл по двору, ко входу. Купава встрепенулась, быстро убрала еду в корзину и спешно повязала платок.
– Сейчас? Но ты совсем недолго отдыхал! Дай хотя бы посмотреть на рану, вдруг там что-то не то?
Она подбежала к Илару сзади и ухватила за локоть раненой руки. Илар дёрнулся от боли, но ответил ровным голосом:
– Всё в порядке. Раз мы так мозолим местным глаза, то пора ехать дальше. Собирай вещи.
Благо вещей у них с собой было немного, да и большинство так и оставалось лежать по мешкам. Илар передвигался медленно, старался делать вид, что просто никуда не торопится, но нет-нет, да и морщился, когда переносил вес на ногу, а особенно если задевал раненое плечо.
Дольше всего пришлось думать над оружием. Илару не хотелось вешать лук за спину, чтобы не выглядеть слишком грозно – хотя как уж тут будешь выглядеть грозно, когда припадаешь на одну ногу. Закрепив пояс с ножом, он выпустил сверху рубаху, чтобы прикрыть ножны, а лук всё-таки убрал в мешок, с глаз долой.
Купава сложила травы и наспех составленные мази, потянулась за лоскутами для перевязок и замерла. Медленно повернув голову к Илару, шепнула побледневшими губами:
– Ты слышал?
– Слышал что?..
Он прислушался. В бане стояла тишина, густая и душная, которая казалась ещё гуще из-за полумрака: потемневшие брёвна сруба проглатывали любой свет, и тут даже днём хотелось зажечь пару лучин. Снаружи шумел ветер, раскачивая деревья, щебетали воробьи в овраге, но никаких других звуков вроде бы не было слышно. Илар мотнул головой.
– Тебе показалось. Отдохни.
Купава упрямо нахмурилась и подошла к окну – маленькому, пыльному и мутному.
– Вот снова… Тихо.
Она прижала палец к губам и указала Илару на окно. Тот замер, даже дышать перестал, и наконец услышал, про что говорила Купава.
Где-то за деревней выли упыри.
По спине Илара пробежали ледяные мурашки. Он обернулся на Купаву: на ней лица не было, синие глаза покраснели и наполнились слезами.
– Ну что ты? – Он тронул её за плечо. – Не бойся. Мы в деревне. С тобой ничего не случится.
Купава замотала головой и стала ожесточённо заталкивать перевязочные лоскуты в мешок, будто они провинились. Волосы растрепались, она так сильно прикусила губу, что выступила кровь.
– Я не за себя боюсь. А за них. – Купава махнула в сторону выхода.
Илар перехватил её руку в воздухе и осторожно стиснул пальцы – тонкие и холодные, словно льдинки. На миг у него перехватило дыхание: надо же, какие маленькие, даже сжимать страшно, вдруг сломаются, как стебельки подснежников? Купава тихо всхлипнула и удивлённо на него посмотрела.
– Не стоит ни за кого бояться, – вкрадчиво произнёс Илар, глядя на Купаву. – Тут ограда. И много мужчин. Они не первый год живут бок о бок с упырями и знают, что делать. Как у нас, в Топях. Разберутся.
Он говорил тихим низким голосом, успокаивая Купаву. Погладил большим пальцем её костяшки. Крики упырей повторились, уже гораздо ближе, и вместе с ними заголосили люди на улице.
Купава осторожно высвободила свою руку и продолжила спешно собираться.
– Ты останешься в бане. – Илар достал из мешка лук, пересчитал стрелы. – А я пойду помогать. Не должно быть такого, чтоб среди бела дня упыри людям житья не давали.
Он не был уверен, что сможет стрелять с больной рукой, и от ощущения своей никчёмности злобно пекло в груди. Отсиживаться в бане Илар точно не собирался, как бы ни было
