– Нам не нужны распри с соседями. Слыхал, вас теперь оберегают чародеи. А если они заявятся?

– Не заявятся, – горячо заверила Купава. – Какое им дело до сбежавших влюблённых? О, Покровители, Илар!

Илар не сразу понял, почему она так жалобно вскрикнула, и только потом догадался, что Купава решила сделать вид, что он при смерти. Впрочем, он в самом деле чувствовал себя настолько плохо, что едва сидел.

Купава кинулась к нему, приложила ладонь ко лбу.

– Он горячее печки. – Обернулась на привратника и крикнула уже злее: – Либо ты впустишь нас и поможешь, либо он умрёт прямо у ворот. Спроси своего старосту, нужен ли ему мертвец на входе в деревню?!

Привратник наконец сдался.

– А, болото с вами. Староста разберётся.

Он потянул за створки, и ворота разошлись в разные стороны. Илар увидел, как Купава пустила лошадь шагом, и снова его поглотила горячая темнота.

* * *

Илар открыл глаза только на следующий вечер. Сперва всё расплывалось, но вскоре он понял, что смотрит на дощатый потолок. Взгляд сполз на тёмные бревенчатые стены, скользнул по маленькому окошку. Уже хорошо: он под крышей и, видимо, всё-таки не в сарае. Илар попытался сесть. Под ним была настелена солома. Кто-то разрезал штанину напротив раны, чтобы обработать как следует. Рука и бедро были перевязаны и вроде бы не так уж сильно болели. В помещении стояла травянистая духота: пахло мазями и настоями.

Илар с кряхтением прислонился спиной к стене и осмотрелся. Купаву он не увидел, и его это насторожило. Помещение, как понял Илар, было баней, которую несколько дней не топили. На скамье лежали пучки трав, стоял кувшин с водой и кружки. При виде кувшина нестерпимо захотелось пить. Илар с трудом поднялся на ноги: голову повело, и пришлось упереться рукой в стену, чтобы не упасть. Перевязанное бедро заныло, в руке снова начал разливаться сильный жар. Илар вспомнил: руку ранили горящим серпом, а ногу – ещё до того, как лезвие распалилось чародейским пламенем.

Наполнив водой кружку, Илар вылил её себе на голову: привычка умываться холодной водой никуда не делась даже после дороги под дождём. Была бы тут бочка, он бы и в бочку нырнул. Вторую кружку он выпил залпом. Плеснул из кувшина третий раз, как в баню вошла Купава.

– О, ты проснулся? – Она мельком улыбнулась. – Хорошо. Как себя чувствуешь? Я принесла поесть.

Она развернула тряпицу с хлебом и сыром. Илар жадно посмотрел на еду и прохрипел:

– Что ты отдала взамен?

Купава стянула платок с головы и опустилась на пол, поджав под себя ноги. Солома зашуршала.

– У тебя был кошель с деньгами. Теперь там на одну монету меньше.

Илар отломил горбушку от каравая и протянул Купаве. Хлеб был что надо: пышный, с ещё тёплым мякишем и хрустящей коркой. Не хуже, чем дома, надо отдать должное местному пекарю.

– Ты как?

Купава взяла кусок из рук Илара, и он удивился, какие у неё тонкие и маленькие пальцы, ну прямо птичьи. Раньше даже не замечал.

– Меня не ранили чародейским оружием. И я не дралась. Так, молотила руками. Так что… сойдёт.

Она откусила хлеб и прикрыла глаза – от наслаждения или от облегчения, Илар не понял.

– Про нас что-то говорят? Как мы вообще сюда попали? Ты разговаривала со старостой?

Купава прислонилась спиной к лавке и кивнула.

– Разговаривала. Ты заснул, пришлось оставить тебя на улице, уж прости. Моросило, вечерело, и я всё время… боялась, как бы ты не разболелся. – В тусклом свете было видно, что её щёки стали розовее. – Староста – добрый человек. Не то что этот дозорный. Увидел, что мы не похожи на разбойников или чародеев, посмотрел на красную кровь. Сказал своим, что мы не упыри. В сказочку про ревнивого женишка вроде бы поверил. По крайней мере, не стал возражать.

Купава наломала сыр – он был зрелый и легко крошился. Пододвинула на тряпице Илару.

– Но предупредил, что ему не нужны ссоры с нашим Бредеем. Мы можем остаться, пока ты не поправишься, но потом должны будем ехать дальше.

– Ожидаемо. – Илар положил в рот кусочек сыра, солёного и сладкого одновременно. – Здесь мы не останемся. Скоро Боярышник всё узнает, если уже не узнал. А там и другие отряды подтянутся. Все станут нас… меня искать.

– Нас, – мрачно поправила Купава. – Лыко лежал в моём дворе. И когда он пришёл в тот день, говорил, что предупредил Соболя о том, куда и зачем идёт.

Она опустила глаза и ссутулила плечи, стала ещё меньше, чем обычно. Илар робко тронул её за плечо. Вспыхнула злость на Соболя, но он отогнал её прочь: успеет поквитаться, надо бы утешить Купаву.

– Не думай о нём. Чародеи не навечно пришли. Скоро им не будет необходимости оставаться в Сонных Топях.

– Но то, что ты сделал, навсегда оставит тебя их врагом.

Илар молча кивнул.

– Ты вернёшься домой, когда всё уляжется. А я найду Мавну и отвезу её куда-нибудь подальше от болот. Мне тут больше не за что держаться.

Он хотел добавить: «разве что за тебя», но подумал, что это напугает Купаву. По глупости Илар рассказал Алтею, что убил чародея, а ведь можно было бы настаивать на том, что Лыко повздорил с кем-то другим… Да нет, ерунда какая, все чародеи знали, что Лыко с Иларом чуть в глотки друг другу не вгрызались. Ни на кого другого и не подумали бы.

– Вернусь ли, – вздохнула Купава. – Вдруг с моими что-то сделали?

Илар переложил кусок хлеба в другую руку, удобнее устраивая раненую на коленях – рана разболелась, будто жгли огнём.

– Наши бы не позволили, а чародеи не полезли бы втроём против всей деревни. Пожар потушили. Всё с твоими хорошо.

Илар говорил уверенно, но сам вовсе не был уверен в своих словах. Главное, чтобы Купава успокоилась.

– Хотелось бы. – Она тяжело вздохнула. – Как твоя нога? Я взгляну?

Купава потянулась к повязке на бедре. Илар отодвинул ногу, не обращая внимания на боль.

– Давай я лучше сам.

Купава слегка нахмурилась, но тут же хитро усмехнулась:

– Чего уж тут стесняться? Ты думаешь, кто тебя перевязывал?

– Местная знахарка? – буркнул Илар.

– Не угадал. Староста впустил нас, но сказал никому не говорить, что мы тут – иначе вся деревня соберётся поглазеть на чужаков, и кто-то точно растрезвонит до Сонных Топей. Вошёл в наше положение. – Купава хмыкнула. – Так что давай, развязывай. Пора промыть отваром.

Она кивнула на пучки трав и небольшую чарку, которую Илар не сразу заметил. Он замялся.

– Всё-таки