Шрифт:
Закладка:
Сопоставление экономических, морально-политических, географических и собственно военных факторов, характеризующих СССР и США, дает советским людям основания для оптимизма. В военном единоборстве с империалистическим лагерем, если оно окажется неизбежным, мировая социалистическая система имеет все шансы на победу. Империализм, развязав войну, подписал бы смертный приговор устаревшей, отжившей свой век общественной системе: она развалилась бы под действием внутренних социальных противоречий, которые неизбежно обострились бы в условиях войны.
Советский народ уверен в коммунистическом завтра...»
Естественно, я проигнорировал дежурную трескотню по поводу «несравненных преимуществ перед капиталистической системой», но даже «сухой остаток» не давал поводов для оптимизма. С беспокойством начал я листать другие публикации и находил там еще более прямолинейные заявления в том духе, что, если империалисты навяжут нам ракетно-ядерный конфликт, они сами в нем и погибнут, а социалистическая система на этих обломках восторжествует. Только так и не иначе!
Разумеется, я был среди многих, кого удручало подобное видение действительности, кто понимал, что идеологи советской системы становились жертвами собственной пропаганды. Обеспокоенные были и в окружении высшего руководства.
Одним из них был помощник Брежнева по внешнеполитическим делам Андрей Михайлович Александров, которого я неплохо знал, общаясь с ним ранее, в период его работы в МИДе и во время государственных визитов Брежнева в Индию и в Судан (было это в 1961 — 1962 годах, когда еще при Хрущеве Брежнев занимал почетный пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР).
Таким образом, в Москве тогда уже созрели условия для того, чтобы положительно воспринять инициативу лорда Ричи-Колдера, продвигаемую Джорджем Макалистером через общество «Шотландия — СССР».
При советском строе контакты с зарубежной общественностью, как известно, тотально контролировались Старой площадью, иными словами — аппаратом ЦК КПСС, «приводными ремнями» которого служили ССОД (Союз советских обществ дружбы) и другие подобные организации. ССОД, в свою очередь, пытался контролировать дружественные по отношению к СССР общественные организации за рубежом и помогать им разными путями. В эти «приводные ремни» попадал, разумеется, неутомимый и неунывающий Макалистер, которого выделяло всегда искреннее дружелюбие по отношению к нашей стране.
В 1980 году Ричи-Колдер и Макалистер провели в Москве первый разговор с руководившей тогда ССОД 3. М. Кругловой о создании совместными усилиями международного форума «Эдинбургские беседы» для обсуждения угрозы ядерного конфликта. А год спустя в Эдинбурге состоялась полнокровная встреча с участием британских и советских ученых различного профиля и экспертов, в число которых вошел и я.
Председательствовал ректор Эдинбургского университета Дж. Барнетт. Активное участие в дискуссии приняли фельдмаршал лорд Карвер, занимавший ранее пост начальника штаба британских вооруженных сил, только что вышедший в отставку генерал армии сэр Хью Бич, генеральный секретарь Шотландского конгресса тред-юнионов Дж. Милн, неофициальный представитель американского Агентства по контролю над вооружениями и разоружению Л. Хансен. Советскую группу возглавлял Г. Янаев, который был заместителем председателя Президиума ССОД, в нее входили авторитетный военный профессор М. Мильштейн, генерал-майор К. Михайлов, д-р Б. Халоша, другие ученые.
Наиболее активной и организующей была роль профессора Джона Эриксона, директора Эдинбургского центра оборонных исследований, с которым я особенно сблизился в ходе выработки совместного заявления участников встречи. Суть короткого, на одну страницу, заявления была в том, что эксперты единодушно и категорически осуждают применение ядерного оружия под любым предлогом и в любой ситуации, как осуждают и модную концепцию «ограниченной ядерной войны», исходя из того, что любая ядерная война станет катастрофой для всего человечества.
В сентябре 1982 года участники «Эдинбургских бесед» в том же составе собрались в Москве на третью встречу. В ее работу включились академик Г. Арбатов, профессор С. Капица, генерал-полковник А. Желтов, адмирал Н. Харламов, а также заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС В. Шапошников.
Несколькими месяцами ранее усилиями многих ученых и консультантов, имевших «выход» на Брежнева через Александрова и писавших ему проекты докладов, сумели включить в один из докладов недвусмысленное признание немыслимости ядерной войны, которая станет катастрофой для всего человечества.
Поворот мыслей «на самом верху» развязал руки советским участникам встречи, в результате чего единодушно было принято заявление, в котором, в частности, говорилось:
«В ядерный век требуется мыслить совершенно по-новому в вопросах войны и мира. Сама мысль о том, чтобы вести ядерную войну, — чистое безумие... Ничто не может оправдать саму ядерную войну, которая была бы величайшим преступлением... Любая концепция ведения ядерной войны в любой ее форме — будь то затяжная или ограниченная ядерная война — нереальна и неприемлема. В такой войне не будет победителя, а сама она означала бы конец нашей цивилизации».
Участники встречи заявили также, что приветствуют заявление советского руководства о неприменении первым ядерного оружия как ответ на их прошлогодний призыв, и выразили надежду на подобные заявления других ядерных держав.
В 1983 году мы вновь собрались в Эдинбурге на свою уже четвертую встречу, но она немного добавила к тому, что уже было сделано. Поворот в мышлении уже произошел и в Москве, и на Западе: благодаря выступлениям многих ученых по всему миру даже самые «упертые» политики начали «сдаваться».
Рассказывая о тех годах, я чувствую острую необходимость напомнить о том, что мы «уже проходили», но успели забыть. Забыть настолько, чтобы отважно, а вернее, отчаянно заявить о своей готовности, если потребуется, первыми применить ядерное оружие.
Да, отчаянный и отчаявшийся человек на все способен, но пристало ли России вести себя так?
Пленительная сладость мемуаров
«Еще одно, последнее сказанье...»
«В действительности все не так, как на самом деле».
«Не чирикай, а то накаркаешь».
Как лягушку, заглотившую в вечерней прохладе стаю комаров, неумолимо тянет квакать на все окрестные болота, так пожилых людей, много повидавших на своем веку, неумолимо влечет к мемуарному жанру. Сам грешен, но постараюсь преодолеть себя и умерить мемуарный зуд.
Начну с оправданий. Оказывается, мемуары полезны в том смысле, что лечат стариков. Я узнал об этом из реплики одного из персонажей веселой сказки Карло Гоцци «Принцесса Турандот», который выразился очень убедительно: «Мемуары — это средство от склероза. Что-то увидел — сразу записал, чтобы не забыть».
В этих словах есть немалая доля правды. Признаюсь, сам я не обладаю крепкой памятью и, зная за собой эту слабость, всегда спешил, когда это было возможно, сделать хотя бы краткие пометки на
