Читать онлайн Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет - Владимир Михайлович Семёнов

Владимир Михайлович Семёнов

Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет

Посвящаю дочери Марии, добивавшейся моего рассказа о прожитом,

а также всем, для кого своим будет век новый.

От автора

Вступили в новый век, того более — тысячелетие... Невольно задумываешься о том, что уходит вместе с веком, в котором прожил долгую жизнь. И о том, к чему идем.

Вперед заглянуть непросто. В том числе и тем, кто долго жил в теперь уже прошлом XX столетии, не раз строил прожекты на будущее и не раз разочаровывался. Уже не говорю о блистательных, но призрачных высотах, что обещали нам правители на протяжении того века. Слишком много разбитых иллюзий!

Коммунистическое братство и процветание нам сулили неоднократно, причем они всегда как бы уже маячили на горизонте. Однако линия горизонта, как известно, имела (и имеет) одну особенность. Она удалялась по мере того, как мы маршировали к ней по нашей грешной неухоженной земле. Так ничего путного на этом пути и не нашли, хотя и грозились всех догнать и перегнать, построить у себя нечто невиданное.

В общем-то, мы, что ни говори, старались, трудились и строили, но делали все как-то не так и не то, коль сейчас, по скончании этого грустного века, сидим у разбитого корыта. А ведь всех нас еще с детских лет мудрейший Пушкин Александр Сергеевич увещевал сказкой: не замахивайся лихо на судьбу и не требуй «саму золотую рыбку на посылках» — останешься у...

Но сделаем паузу, оглядимся вокруг и поразмышляем без лишней лирики или злословия об ушедшем веке. Вороша память, может быть, яснее увидим все хорошее и плохое, что пережито, подумаем еще раз, как найти себя в новом веке, в новой жизни.

Смею утверждать, что мой жизненный опыт (пошел восьмой десяток), наблюдения над жизнью — не только российской, но и разных стран, где находился много лет благодаря дипломатической службе, дают достаточно пищи для размышлений. Многократная перемена мест невольно заставляла размышлять, рассуждать, сравнивать. Да и профессия обязывала.

В нашей жизни случается всякое. Важное перемешано с мелочами, порой нелепыми и смешными. Память склонна хранить наряду с драматическим самое смешное. Я люблю коллекционировать в памяти забавное и даже глупое, чтобы при очередном чудном случае поиздеваться над самим собой. Самоирония, чувство юмора — великое лекарство. Мне, как и многим, не всегда удается стерпеть иронию других в свой адрес. Но тем более важно не отказывать себе в самоиронии. Вот с этим настроением и перебираю в памяти события, большие и маленькие. Порой кажется, что не логика, а мелочи и случайности управляют нашей жизнью. Мои размышления о серьезном, словно слоеный пирог, будут перемежаться легкомысленными зарисовками, занятными случаями.

Мои воспоминания о событиях ушедшего столетия и о моей жизни в нем интересны прежде всего мне самому. Стараюсь разобраться и понять, что было важным в прожитые годы, как устроен наш мир и куда этот мир движется.

Кому-то мой рассказ может показаться неинтересным, банальным, наивным. Кому-то не понравятся мои сентенции и умозаключения. Но я и не ставил своей целью понравиться, покрасоваться или навязать свои взгляды. Просто выговорился, поскольку считаю за грех совсем замолчать и схоронить все то, что я узнал и понял в своей жизни.

Все мы очень разные, и судьбы наши разные. И это — хорошо. Многоцветие судеб обогащает наше знание и понимание жизни, делает интереснее жизнь.

Буду рад, если мой рассказ покажется хотя бы занимательным.

Думаю, что начинать следует с наиболее важного, со своих корней, которые определяют многое в нашей жизни. Рассуждения на эту тему всегда бывают субъективны, так что покорнейше прошу не судить строго.

С чего начинается Родина

Человек без Родины, что соловей без песни.

Не единым хлебом жив человек.

Хорошо в гостях, а дома лучше.

Дома и солома едома.

Мы все появились в этом мире благодаря маме и папе, так что изначально наша Родина — это наши родители. А далее — тот дом, комната, где нас пеленали и учили ходить. Начальный отрезок жизни мы воспринимаем только логически, вряд ли эмоционально, поскольку образы в памяти формируются не сразу. Но детство в три — пять лет уже входит в память. На всю жизнь мы запоминаем свои первые игрушки, свой первый дом, двор или сад, улицу, где играли в прятки или «войну», то, что и называется малой Родиной. Позже — школа, школьные друзья. Начало жизни у многих схожее...

Но вот человек подрастает, и его влечет большой мир, даль за горизонтом. Редко кому удается избежать соблазна вырваться из дому и посмотреть еще неведомые края. И тогда — не нужен отчий дом, хочу быть свободным, «отвязанным», дайте мне весь мир!

Это пережили многие.

Затем приходит, рано или поздно, пора, когда любой человек начинает ощущать привязанность к «своей» Родине. Некоторые находят Родину совсем в другом месте, не там, где родились. Иные не могут оторваться от родного гнезда, а если оторвались — рвутся назад. О чем речь? А речь о том, что Родина — это очень личное, и любой обобщенный образ ее будет неточным.

Меня, как всех моих сограждан в России, на протяжении десятилетий воспитывали патриотами своей большой и великой Родины, имя которой — Советский Союз. Это чувство большой Родины часто заслоняло ощущение Родины малой, даже — родительской семьи, и на то бывали различные причины.

В первые, трагичные годы Великой Отечественной войны, когда гитлеровское нашествие грозило сокрушить и Москву, и всех нас, я, будучи подростком, остро ощутил то, что без этой большой Родины уже не будет ничего остального. С той поры много лет моя принадлежность к Советскому Союзу оставалась на первом плане. Целое поколение верило, что мы принадлежим нашему Советскому Союзу и должны, если что, жизнь положить, «чтоб жила страна родная». Подчеркну: мы принадлежим Советскому Союзу, не он принадлежит нам. Так нас воспитывали, и это казалось большинству вполне естественным.

Но не стало Советского Союза, которому мы принадлежали. Феерия кончилась. Был ли это «союз нерушимый республик свободных»? После него осталось больше вопросов, чем доброй памяти, особенно у народов тех республик, что радостно выскочили из него, либо были ловко вытащены местными