Одновременно с этими словами Гауранга Дас открыл глаза. Его состояние начало улучшаться. Он прожил ещё один год и покинул тело через пятнадцать дней после ухода Рамадаса Бабы.

Рамадас Баба проливал свою милость не только на учеников. Его сердце переполнялось состраданием даже к врагам и к душам, которые полностью деградировали. Однажды в Вишнупуре Баба отдыхал в гостиной комнате Сучанда Ракшита, после того, как он где-то по соседству провёл киртан. Его спутники расположились на отдых в соседнем доме, В это время туда пришёл под видом садху, играя на кханджани[298], пьяница по имени Куламани Ачарья, ненавидевший вайшнавов, и стал карикатурно изображать садху вайшнавов в танце под барабан с непристойными жестами в следующей песне:

«Я принял вайрагью.

И знаете почему?

Моя жена умерла и сын.

Я пришёл во Вриндаван.

Сейчас, столько забавы

В Кришна-бхаджане!

Лакомства разных сортов,

Женщины всегда под боком.

Мои дни проходят в веселье.

Теперь я король королей…»

Сучанда Ракшит не смог стерпеть такого рода осмеяния вайшнавов и с такой силой ударил кривляющегося певца по носу, что из его ноздрей потекла кровь. Подбежали также другие преданные, крича: «Держи его! Бей его!» Рамадас услышал их крики. Он подбежал к ним и, прижав побитого артиста к своей груди, сказал: «Не бейте его. Он принял веш (облик) садху вайшнава, — облик, который священен, давший многим людям возможность пересечь океан Майи. Путана достигла Кришну только за счёт принятой ею веши. Окажите почтение веши. Вместо того, чтобы бить его, прославьте так, чтобы вы тоже могли быть благословенны этой вешью и могли достичь Кришну, совершая бхаджан в соответствии с ней».

Услышав эту речь, все преданные стали касаться стоп Кулумани Ачарьи. Кулумани упал к стопам Бабы и произнёс: «Бабы, ты не кто иной, как Нитьянанда. Милостиво освободи меня из темницы Майи!» — и заплакал. На глазах у Рамадаса также навернулись слёзы. Он утешил Кулумани и собственными руками отёр кровь с его лица.

На следующий день Кулумани опять пришёл к Бабе. Он с побритой головой, с Туласи-кантхи на шее и с тилакой на лбу упал к ногам Бабы и стал плакать и молить о веша-ашрая[299]. Баба дал ему мантру и попросил Гопала Даса Бабу дать ему веш. После инициации Кулумани получил имя Кришнакинкари Дас. Кришнакинкари Дас ушёл во Вриндаван и поселился в храме Шри Враджендра Госвами, где начал служить и совершать Кришна-бхаджан. Милостью Баба он не только преобразился, но и полностью утвердился на пути бхакти.

Однажды в ашраме Рамадаса Бабы у Шри Дулала Бабу из Калькутты украли дорогие часы. Часы обнаружили в чемодане у человека по имени Нагараваси. Адвайта Дас Баба сказал Рамадасу Бабе: «Дада! Это не безопасно держать такого вора в ашраме. Выгони его». Рамадас ответил: «Я получил наставление от гурудева принимать, а не отвергать. И буду жить со всеми людьми независимо от того, плохие они или хорошие».

Баба обычно говорил: «Если вы узнали, что человек греховен, и прогоняете его из-за этого. Кто его примет? Вы должны оставить грешника при себе и преобразить его. Сердце Нитьянанды всегда рыдало, ради освобождения падших».

Как-то к Бабе в ашрам пришёл нищий, страдающий ужасной формой проказы, и попросил еды. К тому времени все в ашраме, кроме Бабы, уже поели. Для него оставили прасад на подносе. Баба поставил свой прасад перед нищим. Тот съел сколько смог, оставив на подносе остатки. Баба без каких-либо колебаний или брезгливости съел объедки прокажённого. Обитатели ашрама глядя, как Баба ест остатки больного проказой, содрогались от отвращения, но не осмеливались ничего сказать. Этот случай показывает, что Баба не только всегда проливал милость на самых падших, но и приводит пример чинмая-буддхи[300] к бхагават-прасаду. Шастры говорят, что прасад никогда не оскверняется, поскольку он чинмая (духовен). Человек, думающий по-другому, обречён.

Однажды, когда Баба жил в Навадвипе в Самаджабари, к нему пришёл смертельно пьяный забулдыга. Он вперился в Бабу осоловелым взглядом и невнятно пробормотал: «Ты Рамадас Баба? Я У пен Дутта. Я убил много людей. Посмотри, сколько у меня на спине шрамов от ножей». С этими словами он повернулся к Бабе спиной. Затем, подойдя к нему вплотную, продолжил: «Ты Рамадас, правильно? Я У пен Дугта», — и упал к стопам Бабы. Во время его падения на пол упали и разбились две бутылки спиртного, которые он держал подмышками. Содержимое бутылок растеклось в разные стороны. Садху и Госвами, сидевшие рядом, отскочили назад. Но Баба не двинулся с места. Пьяница начал кататься в луже спиртного и реветь: «Ты Рамадас Баба? Правильно? Разве ты не освободишь меня? Я Упен Дутта».

Некоторые садху стали думать, не позвать ли полицию. Баба продолжал молча с состраданием глядеть на убивающегося Упену Дугту. Из его глаз потекли слёзы, а тело охватила дрожь. Вдруг он воскликнул: «Ха Нитай!» — и обеими руками поднял его. Голова пьяницы безвольно покоилась на груди Бабы. Баба двинулся, поддерживая его. Тот сделал два шага и снова свалился на пол. Тогда Баба надавил ему между бровей большим пальцем правой руки и произнёс мантру. В момент звучания мантры, Упен Дутта затих, казалось, он уснул. Через какое-то время он открыл глаза и с недоумением огляделся. Баба снова его поднял и, обнимая как брата, повёл. Его ученики наблюдали, стоя поодаль. Никто не мог набраться смелости что-нибудь сказать. Баба вышел из ашрама и направился в обнимку с Упеном в сторону Шриваса-ангана-гхата. Лалита Даси попросила садху последовать за ними.

Баба ещё не принимал, прасад, поэтому все погрузились в его ожидание. Но он вернулся, когда наступили сумерки, во время вечернего арати. Пьяница пришёл вместе с ним. Он совершенно изменился. На его лбу красовалась тилака, а вокруг шеи — Туласи-кантхи. Баба одел на него одну из своих кантхимал. У пена Датта держался спокойно, скромно и покорно и ходил с опущенной головой, как человек, совершивший тяжкое оскорбление. Но это не был прежний Упен Дутта, он стал Упеном Да, братом в боге учеников Бабы Рамадаса.

Однажды преданные Арамабагха в районе Вардхамана пригласили Рамадаса Бабаджи провести у них аштапрахара-киртан. Когда Бабаджи с тридцатью учениками спустился с поезда на станции Вардахамана, шёл сильный дождь, и пришлось идти по скользкой дороге. Но они всё же шли под пение киртана. Вдруг дождь