Он узнал, что в данное время Барха Бабаджи в Навадвипе и на следующий день отправился туда. В Харишабхе ему посчастливилось встретиться с Навадвипой Дасом. Представившись ему, он спросил, где можно найти Барха Бабаджи. Навадвипа Дас ответил: «Он мой дада. Я приведу тебя к нему, — и затем добавил. — Мы зовём его дада, потому что он по самой своей природе для всех нас дада. Его поведение, привычки и характер такие же, как у друга или брата. Он любящий бандху (друг) для каждого».

Рамадас несказанно обрадовался, узнав об этом. Он понял, что найдёт друга в другой личности и то, что казалось разлукой с Бандху, на самом деле было воссоединение с ним в более чарующем образе.

На следующий день Навадвипа Дас привёл Рамадаса в ашрам Палаговинда, где остановился Барха Бабаджи. Как только Рамадас увидел Барха Бабаджи, всё его тело задрожало от волн трансцендентной бхавы и счастья. Он распростёрся перед ним в дандавате. Навадвипа Дас, шепнув на ухо Барха Бабаджи, представил ему Рамадаса и рассказал о его разлуке с Джагатбандху. Когда Барха Бабаджи пристально посмотрел на нового преданного, его взор был суровым. Но в тот же самый момент на его лице засияла улыбка. Он поднялся и обнял Рамадаса. О! Как приятны, как экстатичны были его объятия! Они облили друг друга слезами, как будто старший брат после долгих лет разлуки нашёл младшего и излил на него через объятия и слёзы всю свою накопившуюся в сердце любовь.

Младший брат исполнился восторга, по счастливой случайности найдя своего родного старшего брата, потерянного когда-то давно. Барха Бабаджи присел на топчан, прижимая Рамадаса к своей груди. Через какое-то время волны бхавы взбудоражили его сердце, и он воскликнул: «Джай Нитай! — затем, положив левую руку на спину Рамадаса, добавил, — Бхай[290] Рама! Давай… пойдём!»

Он встал, собираясь выйти из ашрама. Спутники Барха Бабаджи последовали за ним с кхолами и караталами, которые зазвучали по его знаку. Рамадас услышал его слова, исполненные любви: «Бхай Рама! Ты не хотел бы вести нама-киртан?» Рамадас благозвучно запел: «хари боле ре бхаи, гададхара, гауранга басу джахнава нитаи…»

Сладкие звуки и сводящая с ума бхава киртана вводили людей в экстаз. Пока шествие двигалось к Харишабхе, к нему присоединялось всё больше и больше народу. В короткое время процессия достигла огромных размеров. Барха Бабаджи так переполнился бхавой, что затанцевал, подобно бешеному слону, восклицая время от времени: «Ха, Нитай! Ха, Нитай!» Он с трудом сдерживал свои чувства. Когда процессия приостановилась перед Махапрабху в Харишабхе, Барха Бабаджи с любовью обнял Рамадаса и сказал: «Бхай Рама! Ты сегодня сделал меня счастливым. Пусть Нитай благословит тебя премой, чтобы ты в свою очередь благословил бы премой других, распространяя её». С этими словами он посвятил Рамадаса стопам Махапрабху. Рамадас подумал, что Барха Бабаджи навсегда принял его под своё покровительство. Для него стало невозможным жить без него. Во сне или наяву он всегда думал только о Барха Бабаджи.

Рамадас захотел получить от него дикша-мантру. Барха Бабаджи сказал ему, чтобы он сначала спросил согласие у Джагатбандху. Рамадас встретился с Джагатбандху и попросил у него разрешение на инициацию у Барха Бабаджи, Тот с готовностью согласился, поскольку это было частью его собственного плана относительно Рамадаса. Как-то он ему сказал: «Рама, ты обрёл от меня Враджа-расу. Другой махапуруша, который не отличен от меня, даст тебе Гаура-расу, и ты наполнишь ею весь мир». Однако горе Джагатбандху, когда он прощался навсегда с Рамадасом, стало очевидно из письма, которое он написал ему в стихах. Вот несколько строк из этого стиха:

«кемане бидая дибо чира дина таре,

кемане кахибо ре, кемане сахибо ре

смарите даруна катха шарира сихаре,

кемана бидая дибо чира дина таре».

«О! Как расстаться навсегда, Как это стерпеть, как выразить моё горе. Моё тело дрожит при одной мысли об этом».

Великие люди отказываются от всего ради блага мира. Джагатбандху отрёкся от Рами, кто был дороже ему его самого, для блага человечества, чтобы тот под руководством Радхарамана Чарана Дева Даса проповедовал по всему миру Харинаму и дарил освобождение дживам века Кали.

Радхараман дав Рамадасу дикшу, сделал его в полном смысле своим. Рамадас также полностью предался ему и установил с ним такие же отношения, как с Джагатбандху, абсолютно свободные от любого вида преград, колебаний или условий. Это очевидно из следующего эпизода.

Однажды Барха Бабаджи пригласили в дом Шри Мукунда Гхоша. Мукунда Гхош и его жена любили Бабаджи по родительски. Жена Мукунды злилась на него, поскольку он не появлялся у них долгое время. Она намеревалась с его приходом не разговаривать с ним запросто как раньше и этим выразить свое негодование. Всеведущий Бабаджи понял её ум и, едва войдя в их дом, сказал страдальчески, подобно голодному ребёнку: «Ма, я очень голоден. Дай мне что-нибудь поесть». Это пробудило её материнскую любовь, и она забыла всё остальное. Она быстро принесла рабри, сандеш[291] и много другого разнообразного прасада и поставило всё перед Бабаджи и его спутниками. У неё был так же припасён целый поднос больших манго фаджали. Своими собственными руками она положила один плод в рот Бабаджи. Манго было очень большим, вследствие чего фрукт вошёл только наполовину. Внезапно на Рамадаса нашла волна сакхья-бхавы. Он подбежал к Барха Бабаджи, обнял его шею левой рукой и схватил зубами другую половину манго. Волны сакхья-бхавы также захлестнули сердце Барха Бабаджи, он усадил Рамадаса себе на колени, в то время как тот не выпускал манго изо рта. Какая удивительная и захватывающая лила сакхья-бхавы — оба держат одно манго в своих ртах, оба льют слёзы любви, оба погружены в океан бхавы без малейшего осознания окружающей действительности! Она напомнила Гхошу Бабу бана-бходжана-лилу[292] Кришны и его друзей, и он запел о ней песню.

Услышав песню, Бабаджи упал без сознания на землю. Его зубы стиснулись, тело выгнулось дугой, им поочерёдно овладевали дрожь, мурашки, испарина и другие саттвика-бхавы. Гхош Бабу стал повторять песню снова и снова. Рамадас присоединился к нему. Через какое-то время Бабаджи, находясь в полусознательном состоянии, начал петь различные песни сакхья-расы. Все присутствующие перестали осознавать внешнюю действительность. Все воспринимали себя в лесу под деревом, наслаждающимися вместе с Кришной бана-бходжана-лилой. После киртана Бабаджи взял поднос с фруктами и один за одним клал манго каждому преданному в рот, затем ел после