— Я передумала. В конце концов, я хотела бы поговорить с этой Фреей.

Собравшись в маленькой хижине, которая, похоже, была превращена в своего рода растительный заповедник, где в маленькой комнате собралось около сотни различных пород, я сижу напротив приятной на вид пожилой женщины с серебристыми волосами и загорелой, обветренной кожей. Девочка помладше, возможно, не старше десяти, стоит в стороне, обмахиваясь плетеной циновкой, прикрепленной к длинной палке.

Глядя на предложенный ею травяной чай, я чувствую себя так, словно попала в другой мир, возможно, в совершенно другое время. Позади меня другая молодая девушка заплетает мне волосы в косу, что вызывает раздражение, учитывая обстоятельства, но я терплю это из уважения.

— Я слышала, у тебя есть для передачи кое-какая информация о мужчине, которого Лилит вернула нам. Она указывает на Кожаный Жилет, который стоит в стороне, скрестив руки на груди, как бы выступая посредником во встрече.

Лилит. Как уместно.

— Да. Он мой компаньон. И я не собираюсь делить его с деревней.

— Боюсь, мы не следуем этой философии. Мужчины разделяются между всеми женщинами. Их семя распространяется для всех, чтобы принести плоды.

— Ну, в этом-то все и дело. Плод, который ты должна понести, в конечном итоге убьет тебя.

— Некоторые умрут при родах, это правда.

— Скорее всего, все умрут.

Из угла, где она стоит, доносится фырканье Лилит, звук, испытывающий мое терпение.

— И все же, когда мы наткнулись на вас в хижине, вы двое были вместе.

— Это потому, что я не способна выносить беременность до срока. Но если бы это было так, я бы и на фут не приблизилась к его члену.

— Кажется, тебе нужно стоять дальше, чем на фут, чтобы пропустить это.

Прочищая горло от желания придушить Лилит, я возвращаю свое внимание к более разумной пожилой женщине.

— Титус — это то, что известно как Альфа. Он генетически превосходящая порода.

— Очевидно.

— Ты можешь застегнуть молнию? На одну минуту? Я провожу рукой по лицу, сильно раздраженная этой женщиной и девушкой позади меня, которая трижды дергала меня за волосы за последние пять минут.

— У него невероятные рефлексы, он может ходить среди Рейтеров. Он не обычный мужчина…

Пожилая женщина поднимает руки, чтобы заставить меня замолчать.

— Подожди. Ты говоришь, он ходит среди Рейтеров?

— Да, — говорю я, и меня осеняет мысль.

— Он известен во всех Мертвых Землях как Бог монстров.

— Бог … И кто же это поклоняется ему?

Мой следующий ответ будет либо достаточно интригующим, чтобы пощадить его, либо приведет его к ужасной смерти.

— Рейтеры, конечно. Нахмурившись, я наклоняю голову.

— Ты серьезно никогда не слышал об Альфах?

— Я хочу это увидеть. Сомнительного тона в голосе Лилит достаточно, чтобы мне захотелось опробовать тот левый хук, которому Титус научил меня два дня назад.

— Как и я. Фрейя машет Лилит рукой и что-то шепчет ей на ухо, но, как бы я ни старалась слушать, я не могу разобрать ни единого слова.

Сузив глаза, Лилит издает горлом рычащий звук, прежде чем выйти из каюты, и я снова обращаю свое внимание на Фрейю.

— Что происходит?

— Мы собираемся проверить это. С помощью молодой девушки, которая перестала обмахиваться веером, Фрейя поднимается на ноги и машет мне, чтобы я следовала за ней.

— Давай посмотрим, действительно ли твой спутник бог, как ты говоришь.

Я следую за ней к выходу из палатки, где меня ждет Титус, поводок у его горла только разжигает мой гнев, особенно когда на другом конце его находится Лилит. Конечно, он должен иметь представление о том, что эти гиены приготовили для него.

Мы вдвоем следуем за Фрейей и Лилит, а еще две их женщины-солдата прикрывают тыл.

Когда группа выводит нас за пределы лагеря, я наклоняюсь к Титусу и понижаю голос.

— Если бы ты имел хоть малейшее представление о том, что намерены сделать эти женщины, ты бы наверняка нашел в себе силы нарушить правила.

— Я скорее подвергнусь пыткам, чем решусь поднять руку на женщину.

— Ну, в зависимости от твоего определения пыток…

Фрейя останавливается перед тем, что кажется высохшим карьером, окруженным стенами из камня. У его основания толпа Рейтеров, самая большая, которую я когда-либо видела, расхаживают по небольшому пространству, где они были загнаны, как скот. Их, может быть, тысяча. Или даже больше. Звуки их рычания сливаются в низкое гудение, которое напоминает мне пчелиное гнездо.

— Что … за черт?

— Сестры, которые заразились во время нашей охоты. Кажется, в последнее время цифры склоняются не в нашу пользу. Все больше ульев погибает от инфекции или от рук мародеров. Фрейя бросает на меня грустную улыбку через плечо.

— Поиск пары оказался фатальным для некоторых из нас. Мы кормим их тушами животных и, конечно, мужчинами, которых приводим в лагерь. Но их число продолжает расти, и их аппетит, похоже, не ослабевает. Отмахиваясь рукой, она кивает в сторону Лилит, которая снимает веревку с горла Титуса.

— Итак … Я понимаю, что ты бог. Как только она это говорит, я чувствую, как взгляд Титуса прожигает дыру у меня в виске.

— Докажи это. Спускайся туда и пообщайся с нашими девушками. Руки связаны.

— Попробуй что-нибудь хитрое, и мы добавим еще одну в нашу коллекцию. Лилит постукивает пальцем по пистолету у себя на бедре, и хотя ее слова, кажется, адресованы Титусу, ее глаза устремлены на меня.

Титус хмуро смотрит вниз на Рейтеров, расхаживающих по каменоломне, которые, казалось, еще не заметили нас, и фыркает, как будто внезапно занервничал.

Как будто у него есть какие-то причины нервничать.

На данный момент я просто рада, что он не оспорил ее и не разрушил мой план.

Не говоря ни слова, он спускается по тропинке к яме карьера и, оказавшись на дне, бросает взгляд на меня. Он шагает к толпе женщин- Рейтеров, которые шипят и рычат на него, и останавливается на периферии забора.

— Внутрь! Если хочешь! Голос Фрейи доносится до каньона и, кажется, будоражит зараженных, чьи возбужденные подергивания напоминают мне скопление жуков, ползающих друг по другу.

По тому, как он расправляет плечи, я представляю, как Титус стонет от ее просьбы, хотя отсюда я этого не слышу. Он перепрыгивает через забор и заходит в яму, где рычание усиливается. Пока он пробирается к центру, я вижу с высоты птичьего полета, как толпа расступается перед ним. Неистовствующие держатся на расстоянии, и вскоре их удары и царапанье по нему успокаиваются, наряду с рычанием, как будто им комфортно в его присутствии.

Вскоре они все вместе игнорируют его и возвращаются к своим расхаживаниям, как раньше.

— Клянусь богами, я никогда не видела ничего подобного. Благоговейный трепет в голосе Фрейи соответствует недоверчивому выражению, появившемуся на лице