из моих тренировок с Титом можно было бы использовать? Какой хрустящий звук издал бы ее нос, если бы я ударила ее прямо сейчас?

— Даже не пытайся, девочка, — говорит она, как будто мои мысли написаны у меня на лице.

— Одной пули достаточно. Для тебя, во всяком случае. Может быть, не так много для этого парня, — говорит она, указывая большим пальцем через плечо.

— А теперь пошли. Это двухчасовая прогулка, а солнце уже чертовски жаркое.

— Куда ты нас ведешь?

— Я могла бы рассказать тебе, но тогда мне пришлось бы тебя убить. Кожаный жилет ведет Титуса через маленькую группу, беря на себя инициативу, в то время как я следую за ним, как потерявшийся щенок.

— Пообещай мне одну вещь. Один из захваченных мужчин наклоняется к женщине, которая держит веревку рядом с ним, кажется, чтобы поговорить с ней, но его улыбка направлена на меня, когда я подхожу. Его взгляд слишком долго задерживается на моей груди.

— Какое бы извращенное дерьмо ты ни запланировала, я пересплю с блондинкой. Он кивает в мою сторону и облизывает губы. — Прошло много времени с тех пор, как я утыкался лицом в такую красивую стойку.

Нарушая свой непринужденный ритм, Титус поворачивается к парню, дергая Кожаный жилет, теряя равновесие, и бьет кулаком в лицо мужчине, отчего тот отлетает назад, падая на задницу. Широко раскрытыми от недоумения глазами он смотрит на Альфу, потирая челюсть.

— Я не делюсь, — рычит Титус, прежде чем отступить в очередь, и последующий смех женщин заставляет меня хмуро смотреть ему вслед.

Глава 3 4

Я иду рядом с Титом, который позволяет вести себя, как собаку на веревке, по хорошо протоптанной тропинке, которую я не видела во время своих многочисленных исследований в лесу.

— В чем твоя проблема? Я спрашиваю его тихим голосом, чтобы остальные меня не услышали.

— Почему ты до сих пор никого не убил?

— Они женщины.

— И?

— Я не причиняю вреда женщинам.

Как бы я ни восхищалась его этичностью, сейчас не время для этого. Даже Юма трусит позади нас, как волк, у которого внезапно появились моральные устои.

— Это ненормальные женщины. Это психопаты, у которых случайно есть вагины.

Одна из женщин бросает на меня сердитый взгляд через плечо, и я смотрю в ответ.

— Они не желают тебе никакого вреда, поэтому у меня нет причин причинять им вред.

— Не мог бы ты перестать говорить как монах? Ради Бога, ты Альфа.

— И у них есть оружие. Их много.

— Что насчет девушки, которую ты удерживал там? Той, которую ты угрожал убить?

Он пожимает плечами и с усилием выдыхает.

— Они раскусили мой блеф.

— А парень, которого ты ударил по лицу?

— Ему повезло, что он дышит после того, что он тебе сказал.

— Тебе любопытно. Вот почему ты соглашаешься с этим. Тот факт, что он не отрицает моего заявления, только усиливает мое разочарование.

— Ну, из-за твоего любопытства нас вполне могут убить.

— Они кажутся сильной группой женщин. Из них вышел бы хороший союзник здесь.

— До тех пор, пока они не казнят тебя первыми.

— Я перейду этот мост, когда дойду до него.

За исключением того, что мост может оказаться коварным утесом, с которого они сбросят его прежде, чем у него появится шанс подумать об этом.

Жажда сжимает мое горло, в то время как жаркое солнце припекает мне затылок, пока мы поднимаемся по пологим открытым хребтам скалистых вершин, изрезанных редкими глубокими каньонами.

Наконец, мы добираемся до лагеря у подножия горы, где по меньшей мере несколько десятков хижин стоят кучкой. На первый взгляд, я бы поспорила, что это место раньше было чем-то вроде курорта, учитывая близость каждого здания и расставленные повсюду скамейки для пикника.

По периметру заведения стоит высокий забор, через каждые несколько футов расставлены женщины-охранники.

Внутри лагеря суетится все больше женщин. Как будто все женщины, оставшиеся на планете, собрались в этом одном месте. Среди них разбросаны маленькие дети, козы, цыплята и свиньи, а

хаотичный лагерь, кишащий жизнью.

— Что это? Спрашиваю я достаточно громко, чтобы меня услышала командир нашего отряда.

— Дом.

В центре лагеря стоит большая металлическая платформа с торчащим из ее центра шестом, и когда мы приближаемся, я замечаю обугленное дерево под ним и то, что кажется почерневшим отпечатком ноги на стальной поверхности. Останавливаясь, я хватаю Титуса за руку, заставляя его остановиться, и при этом Кожаный Жилет тоже останавливается.

— Какова цель этого?

— Ты увидишь. Сначала ты встретишься с Фрейей. Кожаная Жилетка кивает одному из своих солдат и снимает веревку с шеи Титуса.

Я хватаюсь за веревку между девушкой и Титом, желая держать его в поле зрения.

— Кто?

— Наш лидер. Она определит, достойна ли ты. Кожаная Жилетка хватает меня за запястье и пытается разжать мою хватку на веревке, но я сжимаю руку, и раздражение просачивается сквозь ее стиснутые зубы, когда она говорит:

— Отпусти его сейчас.

— Нет. Не раньше, чем я узнаю, что ты планируешь с ним сделать.

— Пока что его будут держать в одной из хижин. Удобно, пока мы встречаемся с Фрейей. Боль пронзает мой большой палец, когда несчастная женщина загибает его назад, и я отпускаю веревку, произнося проклятие.

— Чтобы определить, достойна ли я чего? Я оглядываюсь назад, туда, где Титуса ведут к одной из хижин последнего ряда. Да, он может сам о себе позаботиться. Да, он достаточно силен, чтобы справиться со многими из этих женщин. Знание этого не избавляет меня от беспокойства.

— Остаться.

— Я не хочу здесь оставаться. Мне здесь нечего делать.

Кожаный жилет пожимает плечами и отмахивается от меня.

— Тогда ты свободна идти.

— А мой… спутник?

— Спутник? Ты так его называешь?

— Я не уйду без него.

— Что ж, у тебя нет выбора. Теперь он принадлежит нам.

— Я уже говорила тебе раньше, он никому не принадлежит. Я оглядываюсь на жертвенный помост позади меня.

— Что именно ты планируешь с ним сделать?

— В течение следующих четырнадцати дней каждая молодая фертильная женщина в нашем лагере будет заниматься с ним сексом, включая меня. Подмигивание, которым она мне подмигивает, вызывает у меня желание стереть самодовольную ухмылку с ее лица.

— После этого он будет принесен в жертву за плодородие.

Не менее безжалостные, чем мародеры, которых нас учили бояться, эти женщины ищут мужчин, чтобы использовать их и выбросить.

— Ты надеешься забеременеть.

— Если судить по монстру между его ног, по крайней мере, половина из нас будет беременна к концу двух недель.

— Ты понятия не имеешь, кто он такой, не так ли?

— Он такой, каков каждый мужчина в этом мире. Негодование в ее тоне говорит о презираемой женщине.

— Тебе причинили боль.

— Ты не слышала?

— Да. Но не Титусом.

— Не имеет значения. Он мужчина. Они все дикари.

С