центральному рынку, но мы не можем позволить себе такую роскошь, так что это лучший вариант из возможных. Не хочу, чтобы Лесего видел, как тяжела на самом деле наша с мамой жизнь.

– Наверное, нужно выйти наружу, – говорю я. – Он скоро придет.

Мама изгибает бровь, и я понимаю, что встречать Лесего буду в одиночестве. Меня это устраивает. Она делает вид, что поправляет тарелки и салфетки на столе, а я направляюсь в узкий коридор. Выйдя на улицу, я вижу, что солнце уже село и на небе появились первые точки ночных звезд. Хотя я не сильно грущу о том, что мама не пошла со мной, мне жаль, что сейчас она не смотрит на эти звезды. Раньше мы любили смотреть на звезды вместе. Я скучаю по маме, какой она была раньше, в последнее время она изменилась. Все началось, когда я впервые упомянула Лесего, и с тех пор становилось только хуже. Она стала раздражительнее и быстрее выходит из себя. Хотелось бы мне понять почему.

– Привет! – Голос отвлекает меня от мыслей. – Рашида!

Сердце пропускает удар. Лесего идет ко мне в звездном свете, и на нем, как я понимаю, его лучшие туника и сандалии. Он ухитряется ступать одновременно расслабленно и уверенно; и это выглядит легко, как и все остальное. Хотелось бы мне так уметь. В каком-то смысле мне хочется быть больше похожей на него.

– Здравствуй!

Лесего широко улыбается, и внезапно я ощущаю странное смущение. Когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, я слегка поворачиваю голову, так что его губы касаются щеки, а не губ. Он отстраняется с озадаченным видом.

– Мне… не целовать тебя?

– Нет! То есть да! То есть… – Я нервно дергаю прядь волос. Мне нравится, когда Лесего меня целует, и обычно мне этого хочется, но я не знаю, как объяснить ему, что чувствую сейчас. – Просто здесь моя мама…

– О, верно! – Лесего тут же выпрямляется, и мне нравится, что он старается принять более серьезный вид, а затем едва заметно подмигивает. – С этого момента я буду хорошо себя вести. Показывай дорогу.

Мы пригибаемся, заходя в таверну, и направляемся к нашему импровизированному столу. Перед тем как войти в комнату, я оглядываюсь.

– Так вот, насчет моей мамы, – шепчу я. – Не принимай ее действия на свой счет, ладно? Она добрая, но может быть немного… – Я ненадолго замолкаю, подбирая подходящее слово. – Странной.

Лесего пожимает плечами.

– Все не может быть настолько плохо, – с серьезным видом говорит он. – Она ведь воспитала тебя.

От комплимента тепло заливает щеки. Лесего всегда знает, что сказать, чтобы помочь мне почувствовать себя лучше и немного расслабиться. На этот раз я без колебаний беру его за руку и открываю дверь. Мама уже сидит за столом. Ее взгляд тут же обращается на наши сцепленные руки. Она хмурится, а затем смотрит на Лесего:

– Ты, наверное, Масего?

Кровь отливает от моего лица, но Лесего остается невозмутимым. Он встает рядом со мной и наклоняет голову.

– Доброе утро, тетушка. Меня зовут Лесего, и я очень благодарен за возможность разделить с вами стол этим вечером. Это честь для меня. Если вы не против, я преподнесу вам скромное свидетельство моей благодарности. – Он сует руку в сумку и достает что-то, завернутое в салфетку. Мы с мамой наблюдаем – подозреваю, с одинаковым удивлением, – как он разворачивает его, и там обнаруживаются стебли лаванды, перевязанные белой лентой. Когда он протягивает их матери, та выглядит ошеломленной.

– Что это?

– Рашида рассказала мне, что вы увлекаетесь садоводством, – отвечает Лесего, сделав еще один небольшой поклон. – Я увидел их сегодня на рынке, продавец сказал, что они свежие, поэтому я решил взять несколько для вас. Пожалуйста, считайте это подарком, благодарностью за то, что сегодня открыли для меня ваши двери.

Сердце разбухает в груди. Я не знала, что Лесего собирается это сделать, но также не могу сказать, что сильно удивлена. Такой он человек – импульсивный, но благоразумный.

Мама медленно встает из-за стола и берет у него лаванду, чтобы рассмотреть ее поближе.

– Рашида, – она делает паузу, многозначительно посмотрев на меня, – рассказала правильно.

Она растирает стебель между пальцами, подносит его к носу, делает долгий глубокий вдох. Потом без улыбки поднимает взгляд на нас.

– Я правда надеюсь, что ты за них не переплатил, – говорит она. – Качество среднее, но в дальних деревнях можно найти намного лучше.

И в тот же момент радость и гордость исчезают из моего сердца, и их сменяет гнев. Я понимаю, что мама просто устраивает представление; даже мне ясно, что лаванда не только дорогая, но и превосходного качества. Она провоцирует Лесего, чтобы посмотреть, как он отреагирует. К чести Лесего, его ясная улыбка исчезает лишь на мгновение.

– Спасибо вам за совет, тетушка. В следующий раз, когда я решу преподнести вам подарок, буду иметь это в виду, – доброжелательно отвечает он.

– Если. – Мама изгибает брови. – Если этот следующий раз будет.

– Ну ладно! – Я хлопаю в ладоши, вероятно, сильнее, чем следовало бы. – Кто проголодался? Потому что вот я умирают от голода!

– Я тоже, – говорит Лесего. Он жестом предлагает мне сесть первой, затем занимает оставшееся место. – Что сегодня в меню?

– Рашида, – говорит мама, – прежде чем мы начнем, помоги мне кое с чем на кухне.

Тяжелый ужас скапливается у меня в животе, когда мы поднимаемся, оставляя Лесего одного за столом. Как только дверь кладовки закрывается, мама резко оборачивается ко мне:

– Он мне не нравится.

– Мама! – Я вскидываю руки. – Он здесь всего пять минут!

– Он назвал тебя чужим именем, – нахмурившись, говорит она. – Он назвал тебя Рашидой.

– Это не чужое имя, – отвечаю я, стараясь сдержать нарастающую растерянность. – Я попросила его так меня называть. – Мне хочется ударить себя за то, что забыла сказать ей, как следует называть меня, когда придет Лесего, но я так тщательно разделила свою жизнь на части, что Бинти и Рашида кажутся мне отдельными людьми.

Мама несколько раз моргает:

– Что? Почему ты попросила называть тебя чужим именем?

– Это не чужое имя, просто другое, – возражаю я. – Оно мне больше нравится. Оно лучше, чем Бинти, и звучит красивее.

– Оно звучит глупо.

– Оно делает меня счастливой, – настаиваю я. – Пожалуйста, мама.

Мама бросает на меня еще один равнодушный взгляд, а затем качает головой и идет к двери. Когда мы снова входим в кладовку, Лесего сидит за столом, делая вид, что ничего не происходит.

– Думаю, мы готовы есть, – произносит мама чересчур сладким голосом. Мои подозрения усиливаются, когда она снова садится и начинает раскладывать еду по тарелкам. – Нас ждет вкуснейшая трапеза. Масего, ты раньше пробовал банку?

– О, конечно, тетушка. – Лесего энергично кивает, когда мама предлагает ему рулет. – Я на них вырос. Мама готовила их по чудесному рецепту, хотя этот, наверное, еще лучше.

– Твоя мама? – Мама выпрямляется с