— Что это все значит? Вообще все? — хотела на этом закончить и дождаться ответов, но меня понесло, — выходит, портал не сломан? Зачем мы здесь? Почему? Для чего? 

Меня остановил тяжелый выдох Кириэля. 

— Колючка, расслабься хоть на минуту. 

— Что? Ты опять назвал меня Колючкой? — почувствовала, как у меня вытянулось лицо. 

— Да, — самодовольно усмехнулся Найтвейн, — и буду тебя и дальше так называть, если будешь себя так вести. 

— Я вообще себя никак с тобой больше вести не буду. Знаешь, я устала и зла. Хочу обратно. 

Для убедительности скрестила руки на груди и вздернула подбородок. 

Взгляд Найтвейна потяжелел, но на губах заиграла вполне милая и располагающая улыбка. 

— Мы же только прибыли. У меня сюрприз. 

Вопросительно приподняла брови. 

Вообще сюрпризы с детства у меня настороженность вызывают, а в Голденхоле это чувство обострилось. 

Видимо высокородный это тоже почувствовал. Более мягко попросил следовать за ним. Я колебалась и он, взяв меня за руку, повел к выходу из башни. 

В голове перебирала сотни вариантов «сюрпризов» и не один не внушал доверия. 

Я настолько погрузилась в себя, что не сразу осознала, что мы направляемся к клановому дворцу. 

— Подожди, подожди…зачем ты меня туда ведешь? — запротестовала я.

— Я думал над тем, что ты мне говорила, — задумчиво изрек Кириэль, будто подбирая слова и похоже ему они давались нелегко, — я действительно не знаю, что было бы, если ты не стала моей парой. Этого никто не знает. Мы не в альтернативной реальности, где все иначе. Но я знаю, что может быть сейчас.

— И? — вымолвила настороженно. Совершенно не понимала, к чему он клонит. 

Но я решила ему довериться. Почему-то в эту секунду мне показалось, что он принимает важное решение. 

А еще, опасность мне не грозит. Тут тоже сомнений не было. 

Молча кивнула и поймала его улыбку, в которой проскочило едва заметное облегчение. 

Мы оказались внутри белокаменного кланового дворца. 

Я очень старалась не рассматривать со слишком ярко выраженным любопытством сказочное убранство, утонченные узоры на стенах и сводах и не концентрировать внимание на эльфах, что с поклонами приветствовали Кириэля. 

Очередная дверь, украшенная ажурной резкой распахнулась и на мгновение меня ослепил яркий свет, заполнивший помещение. 

Понимание объема пространства и предназначения места пришло не сразу. 

Проморгавшись, сфокусировалась на высокой, статной фигуре в центре. Светлые золотистые волосы, волевой подбородок и суровый взгляд. Широкополая мантия нараспашку, серебристой волной спадала с могучих плеч и светло-голубой камзол, расшитый серебром.

Мужчина, явно высокородный, стоял освещенный лучами света от стеклянных сводов. Он буквально купался в освещении и его хрустальных переливах. 

Подождите… 

Что-то у меня на душе нехорошее предчувствие встрепенулось. 

Почему этот мужчина, так похож…? 

Я не успела закончить мысль, потому что на отдалении от незнакомого мужчины у колонны заметила Дуэйда. 

Непонимающе похлопав ресницами, повернула голову в сторону Найтвейна. А он сжав мою ладонь, шагнул вперед. 

— Здравствуй, отец, — обратился Кириэль к мужчине и я поперхнулась. 

Закашлялась. Так неловко. 

—   Простите, — пробормотала я, сквозь кашель и ощущая, как краснею, — здравствуйте. Извините. 

Ладно эльфийский дядюшка. К его недовольству при виде меня я привыкла. Но эльфийский папа?  Это уже край.

Я даже посмотреть на него боялась. От него властью и высокомерием пахло за километр. 

— С тобой все нормально? — негромко и обеспокоено спросил Кириэль. 

Честно призналась: 

— Не уверена. 

— Кириэль, представь нам твою гостью, —  зал задребезжал от голоса мужчины. 

«Нет, нет, не представляй меня. Я убежать хочу, а не знакомиться». 

— Это Оксана Петрова, адептка Голденхола, — заговорил Кириэль, когда я перестав кашлять, выпрямилась. Причем говорил достаточно громко, чтобы слышали все весь зал. Оказывается, помимо папы и дяди, в помещении присутствовали эльфийки и еще один мужчина. Темноволосый и одетый в черное. Желание сбежать усилилось и я стиснула зубы, сдерживая эмоции.  — Оксана иномирянка и по совместительству моя пара. Поздравь меня отец, я нашел истинную. 

Пара секунд тишины. 

Возможно минута. 

Боги, пожалуйста, пусть на меня что-то упадёт и эта минута позора навсегда сотрется из моей памяти. 

Первым среагировал темноволосый эльф. 

Громко присвистнув, заявил: 

— Я же говорил, что от него толк будет. Хоть один из ваших потомков наконец смилостивил богов и положил конец вашему проклятию. Поздравляю. 

Кого конкретно он поздравил, Кириэля или его папу — я так и не поняла. 

Следующая реакция последовала от старшего Найтвейна. 

— Это действительно прекрасная новость, — его тембр звучал так, что невозможно было уловить рад он или сдержанно озвучивает шаблонный текст. — Признаться, я ожидал услышать о твоем возвращении в семью, когда ты сообщил о необходимости собраться узким кругом. Но такая весть меня тоже радует. Если вы действительно пара.

— Действительно, — холодно сообщил Кириэль, демонстрируя свою метку. 

В этот момент, сложная, невнятная, как мне казалось, атмосфера потеплела. 

Видимо я действительно недооценивала значимости подобных событий для эльфов. 

— У меня к вам обоим вопрос, — Дуэйд оттолкнулся от колонны и неспешно приблизился, стрельнув в меня острым взглядом, — адептка Петрова, покидая академию, вы получили от кого-то из старших разрешение? У вас есть другие веские причины на подобные действия, кроме как посетить семейное собрание вашего истинного? 

Чего? Да я и про само собрание не знала. 

Кириэль вскинув бровь, похоже собирался поспорить с дядюшкой, но эффектно вмешался темноволосый эльф. 

Хлопнув Дуэйда по плечу, он расплылся в ухмылке:

— Брось, Аурелиус, тут судьба твоего клана решается, а ты про правила академии. Успокойся. Скажи спасибо, что Кириэль вообще тебя позвал. Я то вижу по твоему лицу, что для тебя это тоже сюрприз. 

Идеально белая кожа Дуэйда покрылась пятнами. 

— Не настолько, как ты думаешь, — чопорно огрызнулся он. 

— Не переживай дядя, мы ненадолго. Только на ужин, — Найтвейн улыбнулся уголком губ. 

— Что ж, тогда приглашаю всех на ужин, — заявил Найтвейн старший. От его негромкого голоса, пропитанного аурой величественности, снова все вокруг задребезжало, — Ферас,