– Возможно, вы выбрали не тот век?

– Это явление вряд ли уникально для шестнадцатого века, – ответила я, с трудом сглотнув. – Я уверена, вы согласитесь, что можно изучать ужасы деспотизма, рабства, Холокоста и тому подобное, не испытывая симпатии к виновникам преступлений. Историю нужно изучать, даже если она причиняет боль. Особенно, когда она причиняет боль.

– Вы смело отстаиваете свои убеждения, – отметил он, присаживаясь, когда другие руки поднялись вверх. Я взглянула на Эндикотта, который приподнял одну бровь.

После нескольких вопросов о нашей методологии, ни один из которых, слава богу, не был адресован мне, и очередных аплодисментов мы встали и начали выходить из зала. Эндикотт подошел ко мне.

– Ты прекрасно справилась, Изабель. Жаль, Уильяма не было здесь, чтобы послушать тебя. Боюсь, его задержали в Париже.

– В самом деле? – с недоумением произнесла я, поправляя шарф.

Еще одна группа собралась у соседней комнаты.

Грегори Пратт стоял рядом с ведущим экспертом по технологиям в Испании шестнадцатого века. Он откинул голову, искренне смеясь над чем-то, что она сказала. Его взгляд скользнул мимо меня, как будто я была настенным светильником, и он снова сфокусировал внимание на профессоре.

Часы показывали начало двенадцатого. Вторая утренняя сессия только началась, и я решила посетить секцию по истории дипломатии. Но когда я толкнула дверь, внутри было так много людей, что я не видела и не слышала выступающих. Я на цыпочках вышла и подошла к другой секции – «Роль женщин-иностранок при королевских дворах раннего Нового времени». Я узнала о других семьях иммигрантов, которые боролись с теми же предрассудками, с которыми столкнулись Фальконе. После дискуссии мы обменялась визитками с одним из докладчиков.

Во время обеденного перерыва я просматривала новые издания на стенде в зале продажи книг, когда мужчина с бейджем, указывающим, что он продавец книг, попросил меня рассказать, над чем я работаю. Я вкратце рассказала, добавив, что нахожусь только на первом году аспирантуры.

– Из этого могла бы получиться отличная книга, – сказал он. – Я рецензент издательства. Вот моя визитка. Пожалуйста, свяжитесь со мной, когда у вас появится рукопись.

– Спасибо. – Я положила карточку в карман кофты, чувствуя, как она согревает мне душу.

Я встретилась с Шоном за чашкой кофе на площади. Через двадцать минут к нам присоединилась Мейрид. На ней был толстый слой косметики, а руки дрожали. Мы с Шоном сделали все возможное, чтобы она успокилась, и проводили ее в комнату, где она выступала. Мы сели в первом ряду, чтобы она могла видеть несколько дружелюбных лиц.

Она выступила более чем достойно – лучше, чем кто-либо другой в ее секции, и большинство вопросов аудитории было адресовано ей. С ответом на первый вопрос она задумалась, но потом взяла себя в руки.

Поздравив Мейрид, я вернулась к книжной выставке и на некоторое время мысленно отстранилась от конференции, наблюдая за ее участниками, как это мог бы сделать посторонний человек.

В неловкой аспирантке, случайно столкнувшейся со мной в толпе, я узнала себя. Она протискивалась между людьми и повторяла вопрос, который собиралась задать известному профессору – его я раньше видела только на развороте пыльной обложки. Я заметила раскрасневшиеся от волнения лица ученых, которые обсуждали свои исследования с другими единомышленниками.

Через некоторое время я вышла в сад. Пока я смотрела на ряды стройных кипарисов – до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом, головная боль утихла. Я повернулась, чтобы вернуться внутрь, и заметила фон Кайзерлинга, стоявшего в одиночестве в нескольких футах от меня. Мы встретились взглядами, и он подошел ко мне:

– Благодарю за ваше выступление сегодня. Надеюсь, вы не сочли вопрос Пратта призванным развести полемику. Мне интересна ваша тема, и я хотел бы лучше понять глубину вашей заинтересованности.

– Я не считаю вопрос Грегори провокационным, профессор. Напротив. Я думаю, что вопросы, возникающие на конференциях, подобной этой, чрезвычайно полезны, даже придают сил.

Золотое кольцо с синим камнем, украшенное гербом, сверкало на мизинце Кайзерлинга.

– Примите мои комплименты за хорошо проделанную работу. – Он перевел дыхание, прежде чем продолжить. – Я сам работаю над новым исследованием о Марии, королеве Шотландии. Это позволит мне гораздо чаще бывать в вашем университетском городке, как я уже говорил Найджелу ранее. Дорогая, вы слышали о заговоре Бабингтона?

– Да. Это подготовило почву для казни Марии.

– Как говорят во Франции: если вы хотите избавиться от своей собаки, вы обвиняете ее в бешенстве.

– Они так говорят? – удивилась я, но он, не ответив мне, продолжал:

– А вы знали, что сэр Фрэнсис Уолсингем заманил добрую королеву в ловушку с помощью метода, разработанного его лучшими дешифровщиками, чтобы взломать ее личный код. Он читал ее письма и отправлял обратно с оригинальными печатями?

– Этого я не знала. Очаровательно. Я нашла несколько зашифрованных документов здесь, в архиве.

Его взгляд упал на мои руки.

– Прямо здесь?

– Да, я расшифровала письма Федерико Фальконе.

– Неужели вы смогли сделать это самостоятельно?!

– Да, с помощью простого декодера. Мне не составило труда.

– Чудесно, моя дорогая. Немногие ученые обладают необходимыми навыками или терпением. Очень впечатляет.

– Профессор фон Кайзерлинг…

– Макс, пожалуйста. Мы коллеги.

– Я думала о нашей первой встрече в Сент-Стивенсе, на презентации вашей книги.

– Да, моя дорогая.

– Мы говорили о Розе Брюстер. Вы помните?

Он приподнял бровь.

– Блестящая студентка. Ее диссертация была, возможно, лучшей магистерской диссертацией, которую я когда-либо читал. Заместитель Эндикотта, Торсон, кажется… сообщил мне, что она пропала без вести. Предположительно самоубийство, верно?

– Андерсон? Доктор Уильям Андерсон?

– Да. Андерсон. Роза Брюстер не казалась мне человеком, страдающим депрессией, поэтому я счел это весьма странным.

– Мы все были потрясены. Это трагедия. А теперь погибла вторая студентка. Предположительно самоубийство. Ее тело нашли два дня назад.

– В самом деле? Найджел сказал мне, что вы собираетесь закончить диссертацию мисс Брюстер о Фальконе. Пробежать последний километр, так сказать. Вы также доведете до конца диссертацию второй студентки?

– И да, и нет. Я взялась за тему Фальконе, – пояснила я. – Работы хватает. Роза проделала большую работу, указав местонахождение множества архивных источников, но по всей видимости она не смогла проанализировать многие из них. За ужином после презентации вы рассказали мне о кабинете редкостей Федерико Фальконе. А потом я прочитала вашу статью.

– Очень мило с вашей стороны, что вы ее прочитали, хотя я удивлен, что в библиотеке Сент-Стивенса есть экземпляр. Их было издано очень мало.

– Я нашла ее в Интернете.

– Похвально. Продолжайте.

Я огляделась, прежде чем продолжить. Мы были одни, если не