Варфоломея до бесконечности.

– Многие события мы воспринимаем сквозь субъективную призму восприятия.

– Именно. – Он откинулся в кресле. – Ошибочно полагать, что мы хорошо знакомы с прошлым. Прошлое – это попытка ступить на незнакомую землю.

– Прошлое, с которым мы имеем дело, больше похоже на чужую планету, от которой осталось лишь несколько крупиц. Я стараюсь сохранять необходимое чувство отстраненности.

– Хорошо, я с нетерпением жду твоей статьи. Уильям очень впечатлен твоими результатами. И я доверяю его мнению.

Мне хотелось сказать ему, что я могла бы добиться и большего успеха, но вынуждена заниматься поисками изумруда.

– Я собрала много информации, пусть сейчас непонятно, куда она меня приведет. В Париже будет чем заняться. Я сделала множество заметок, но уверена, что мне придется вернуться во Флоренцию.

– Ты ведь неравнодушна к этой теме, не так ли? Я знаю, что у тебя были сомнения, когда мы только предложили ее.

– Я так ценю возможность, которую вы предоставили мне для работы над Фальконе. Вам и Уильяму. Он очень много помогал мне как научный руководитель, и я… знаю, как он вас уважает. – Я слегка смутилась при мысли о том, как мне помогал Уильям.

– Мы хорошая команда.

– Как давно вы работаете вместе?

– Когда-то я нанял его своим помощником, и с тех пор прошло уже четыре года. Я горжусь тем, чего он смог добиться. Он не только потрясающий исследователь, но и прекрасно ладит со студентами.

– Что вы имеете в виду?

– Он когда-нибудь рассказывал тебе о себе?

– Нет.

– Все остальные на факультете знают. Это грустная история, но в конечном счете – история искупления. Когда я впервые встретил Уильяма, у него ничего не было. Он жил в своей машине.

– Правда? Он всегда такой ухоженный и кажется таким… идеальным, – удивилась я.

– Он родился в твоей стране, хоть у него и шотландские корни.

– Уильям – американец?

– Он так долго жил в Великобритании, что, должно быть, утратил американский акцент. Он происходит из благополучной семьи, но его отец умер, когда Уильяму было восемь или девять лет. Мать снова вышла замуж за жестокого, грубого человека. Уильям страдал в основном из-за политики невмешательства, как он сам говорит. Он учился в хороших школах, но подвергался издевательствам на протяжении всей учебы в средней школе.

– А в старшей школе? – спросила я.

– В старшей школе его высмеивали за подержанную одежду и за то, что он «ботаник». Затем он открыл для себя историю и литературу. Эти альтернативные вселенные и… спасли его, если можно так выразиться.

– Звучит знакомо.

– У Уильяма также есть талант к математике. Ему предложили стипендию для обучения в колледже по его выбору. Он выбрал университет в Канаде и каждый семестр попадал в почетный список. Он продолжил учебу в аспирантуре в Штатах и вскоре начал делать успехи в исследовании раннего современного периода. Он практически купался в деньгах и внимании, настоящий вундеркинд. А потом…

– А потом?

– Уильяму отказали в праве на должность в Соединенных Штатах. Несмотря на публикации, преподавательские похвалы и все остальное. Это было… необъяснимо. Но я увидел в нем большие перспективы и сказал ему, что он может рассчитывать на постоянную должность. И не пожалел об этом решении. Его энтузиазм в отношении истории, просто заразителен. Он стал настоящей находкой для кафедры.

– Возможно, ваш будущий преемник.

– Ах, проницательная Изабель. Да, это верно. – Он встал. – Мне пора уходить на следующее заседание комитета. – Он засунул шляпу под локоть. – Если не раньше, то увидимся на конференции, и уж точно на твоем выступлении. – И затем он ушел.

Десять минут спустя, когда я хотела оплатить счет, мне ответили, что об этом уже позаботились.

Хотя я участвовала в конференциях во время работы над магистерской диссертацией, это был мой первый опыт представления собственного исследования. Я немного опасалась делиться последними открытиями о Фальконе, но с нетерпением ждала встречи с легендарными учеными. Меня накрыло облегчение из-за того, что «они» дали мне эту отсрочку. Ежегодная конференция Общества исследований раннего Нового времени была крупнейшей научной конференцией в этой области. Остальные мои коллеги должны были приехать в течение следующих дней. Вернувшись в квартиру, я работала над докладом без перерыва, уверенная, что смогу закончить его за день, а затем попрактиковаться в чтении. В шесть вечера я отправила «им» еще одно электронное письмо:

«Утром встретилась с профессором Эндикоттом. Остаток дня работала над докладом для конференции».

В среду утром я получила письмо, в котором сообщалось, что моя заявка на получение гранта на поездку была утверждена. Она включала солидные суточные, которые позволяли мне снять квартиру в Париже. Также во входящих было еще одно письмо, от Никколо. Первое письмо, которое я получила от него сразу после приезда во Флоренцию, я удалила не читая. Но второе я решила открыть.

Тема: Твой внезапный отъезд

Дорогая Изабель, прошло уже две недели с тех пор, как ты уехала, и я все пытался связаться с тобой. Ты должна извинить меня из-за того, что наши отношения приняли неудачный оборот.

Мне очень стыдно, что я вызвал твой гнев тем небольшим недоразумением. Я хотел бы увидеться с тобой и поговорить лично. Я запросто могу приехать во Флоренцию. Кроме того, в следующем месяце я буду навещать Севи в Лондоне, и я мог бы проехать в Сент-Стивенс.

В знак моего уважения к твоей работе направляю адрес француженки, о которой я тебе говорил, у нее могут быть материалы, связанные с Фальконе. Мари-Кристин – с ней можно связаться по адресу [email protected]. Также есть еще кое-что, что я должен тебе объяснить.

С уважением,

Никколо

Я была рада, что до сих пор хранила перцовый баллончик, он пригодится на случай, если Никколо решит устроить мне сюрприз. Или он уже был здесь? Я вздрогнула.

Я сразу же написала Мари-Кристин, рассказав о себе и своем исследовании. И уточнила, можем ли мы договориться о встрече в Париже на следующей неделе.

Конференция проходила недалеко от Флоренции, на вилле во Фьезоле, которая когда-то принадлежала известному искусствоведу, а сейчас там находился американский университет. Я приехала туда на автобусе и поднялась пешком по дорожке, которую обрамляли величественные кипарисы. Отдел регистрации располагался внутри.

Я зарегистрировалась и пролистала толстый буклет о конференции.

Моя секция «Межгосударственная обстановка II, международные отношения Италии и Франции эпохи Возрождения» была назначена на восемь тридцать утра. Имя Розы все еще значилось в списке вместе с двумя американскими кандидатами в доктора философии из Университета Флориды. Роза должна была выступать с этим докладом. Но