И виноваты в этом только боги. Но так легко я не умру. Я стиснула зубы. Нужно просто потерпеть, пока не утихнет огонь.

Прохладные ладони гладили меня по рукам и животу. Я старалась разлепить глаза, но видела лишь красные полосы. Казалось, мукам не будет конца. Ощущения были в миллионы раз хуже, чем все то, что устроила мне Харибда. Как Кейден допустил подобное? Руку даю на отсечение, он знал, что меня ожидало. У меня перед мысленным взором промелькнуло мамино лицо, личико Фиби. Они обе смеялись и выглядели такими счастливыми. Себя я нигде не видела. Тьма, подобно черной смоле, накрыла меня.

– Возможно, ее организм все-таки примет палладий. – Даже в нынешнем состоянии мне удалось распознать в голосе Гефеста сомнение.

Вдруг собственное сердце забилось у меня в голове, точно барабан. Бум, бум, бум. Пауза. Бум, бум, бум. Долгая пауза. Если так пойдет и дальше, то рано или поздно оно остановится. Бум, бум, бум. Чьи-то ладони надавили мне на грудную клетку. Бум, бум, бум, бум, бум. Удары стали более равномерными. Кто-то приподнял мое туловище и поднес к губам кружку.

– Ты должна проглотить, – велел Кейден.

Хорошо ему говорить. Несмотря на то что меня мучила такая сильная жажда, словно я сто дней бродила по пустыне, глотательный рефлекс не срабатывал, как и отказывалось подчиняться все остальное тело. Поразительно, что в подобном состоянии я умудрялась следить за разговором этой троицы.

– Если она умрет, я лично сопровожу тебя в Тартар, – рыкнул Калхас.

– Думаю, худшее позади, – с облегчением произнес Гефест. – У нее появляется румянец на щеках. Она выкарабкается.

– Он еще называет это румянцем. Ты до сих пор бела как мел.

Дыхание начало выравниваться. Алая пелена перед глазами выцвела до бледно-розовой.

– Передай ему, что я убью его.

Калхас рассмеялся.

– Узнаю свою девочку. Не позволяй им сломить тебя. Покажи, чего стоим мы, люди.

Я на мгновение задумалась, пока не вспомнила, что волк тоже когда-то был человеком. С необыкновенными способностями, но все же человеком – таким же, как и я. Если Кейден после моей смерти посмеет превратить меня в болонку, я его покусаю.

– Давай же, черт побери, открой глаза, – рявкнул Кейден.

Очаровательно. Боль схлынула так же внезапно, как и пришла.

– Она дрожит. Согрей ее, – скомандовал Калхас.

– Чем я здесь, по-твоему, занимаюсь? Ей это не понравится, когда она очнется. – Кто-то накрыл меня одеялом. – Она меня ненавидит, если ты не заметил.

– Просто обними ее, но больше и пальцем не трогай.

Смех Гефеста прокатился по пещере, а потом не осталось вообще ничего. Ни боли. Ни звуков. Одно сплошное ничто.

Когда я снова пришла в себя, было по-прежнему темно. Кожа между лопатками натянулась и слабо горела, но в остальном я чувствовала себя прекрасно. Мне было тепло и мягко. Какая невероятно удобная кровать! Я сильнее зарылась лицом в подушку. Она пахла почти как… Подушка заворчала, а одеяло стиснуло меня словно удав. Минуточку. Да что он себе позволяет?

Я попыталась высвободиться и подняться. Не может быть. Этот тип воспользовался моей беспомощностью, а на мне даже свитера не было. Впрочем, на нем сверху тоже не оказалось одежды, что лишь усугубляло ситуацию.

– Отпусти меня, – процедила я.

– Только после того, как успокоишься. Еще наткнешься в темноте на инструменты Гефеста и поранишься.

– Всяко лучше, чем лежать полуголой с тобой в одной постели.

– Не устраивай сцен. Ничего не произошло.

– Возможно, потому, что я все еще здесь.

– Как ты допустил, чтобы он лег со мной? – напустилась я на Калхаса.

– Ну, у вас же это не впервые.

– Но сейчас-то я знаю, что он прыгает в койку со всеми подряд. Это огромная разница.

– Не настолько я плох. – Кейден к тому моменту уже сидел на краю кровати и тер руками лицо. В свете небольших очагов были видны идеальные мускулы под его карамельной кожей. Я сорвала с титана одеяло и укуталась.

– Мы здесь закончили? – поинтересовалась я. Куда подевался мой свитер?

Кейден взял с пола свою кофту и оделся.

– Повернись, – попросил он и встал. – Не бойся, не съем же я тебя. Просто хочу взглянуть на татуировку. – Он спустил одеяло с моих плеч.

Татуировка. Из-за всей этой нервотрепки я про нее совершенно забыла.

– А я тоже смогу ее увидеть? – полюбопытствовала я.

– Когда она полностью заживет. Гефест сказал, потребуется немного времени. Пара дней, прежде чем она наберет силу. – Кейден замолчал, а после я почувствовала, как кончики его пальцев коснулись моей кожи. Какие же они нежные. – Очень красиво.

Я не шевелилась, пока он очерчивал пальцами линии.

– Что произойдет, когда я встречусь с богом теней? Она будет пощипывать?

Он по-прежнему стоял слишком близко, прижимаясь к моей спине, но, по крайней мере, больше не трогал.

– Это цветы с извивающимися стеблями, – сказал Кейден. – Гефест постарался на славу. – Он не упомянул ни о боли, которую я вытерпела, ни о том, что едва не задохнулась. Или мне все померещилось?

– Не подашь мне свитер? Я хочу домой.

– Мы можем оставаться здесь, пока тебе не станет лучше, – ответил Кейден. – Гефест ушел с циклопами в таверну. Ты еще слишком слаба.

– Пожалуйста, отведи меня обратно.

– Как скажешь. – Он протянул мне свитер, который я поспешно натянула на себя. Сунула ноги в ботинки. А когда поднялась, у меня закружилась голова. Прежде чем я успела за что-нибудь ухватиться, Кейден появился рядом.

– Тот отвар был излишне крепким. Извини.

– Ничего страшного. – На краткий миг я прижалась к нему, но лишь до тех пор, пока не удостоверюсь, что ноги не подведут меня снова. Надо было просто представить, что это не он, а какая-нибудь колонна или стена. Что-то, что не так приятно пахло и не так идеально подходило моему телу. Моя голова оказалась нужного размера, чтобы положить ее в изгиб между его плечом и шеей. – Поспать я смогу и дома.

– Ладно, если ты настаиваешь, – буркнул он.

Кейден провел меня через мастерскую. Он открыл дверь, и меня тут же ослепило солнце. Я совсем потеряла чувство времени. Сколько мы пробыли в доме Гефеста? Мне казалось, не меньше нескольких часов. Калхас молча бежал по другую сторону от меня.

– Как думаешь, все спокойно? – спросил у него Кейден.

– К этому моменту уже должен был пройти слух, что она здесь. Нимфы – жутко болтливый народец. А Фива на тебя сердится.

Разве существуют женщины, которые на него не сердятся?

– Нужно увести ее как можно скорее.

– Она еще здесь, – подала я голос. Свежий воздух пошел мне на пользу, и