– Скорее, первое.

Мне не понравился его ответ, но я была благодарна за откровенность.

– Спасибо за честность. Я не хочу приносить тебе страдания. Я не хочу нести в этот мир негатив, я хочу, чтобы человеку рядом со мной было комфортно, спокойно. Если дальше так будет продолжаться, то мы попрощаемся. Смотреть на твои приступы ревности и мучения у меня нет желания. Я сама поставлю точку в сочинении о мазохизме. Тебе нужно избавиться от боли, тогда наши отношения выйдут на другой уровень и перестанут тебя угнетать. Ты ведь сам говорил, что хотел свободных отношений. Помнишь? Хотел – получил. Или это из серии «бойся своих желаний»? Уже успел пожалеть, как я вижу?

– Да, да. Ты знаешь, мне бывшая жена тоже предлагала свободные отношения, но я не согласился.

– То, что способна дать одна женщина, не способна дать другая. Как женщина, которая является рабыней, может сделать мужчину свободным? Мужчина с такой женщиной также попадает в рабство. В рабство вещей, в рабство своих комплексов, эмоций, чувств, желаний. Всё просто. В любви нет претензий, для меня это единственный и непоколебимый фактор любви. В любви люди развивают друг друга, в любви принимают человека таким, какой он есть, в любви могут выражать просьбу, но не требование или вердикт. Ты так ненавидишь мою сферу деятельности. Один небольшой аспект моей жизни омрачает в твоих мыслях всё то хорошее, что с нами происходит.

– Ничего себе небольшой аспект!

– А как, по-твоему, мы бы могли познакомиться, если бы не моя работа? Где бы мы с тобой встретились?

– А если бы мы познакомились в баре и я попросил бы твой номер телефона?

– Во-первых, не факт, что ты был бы настолько прозорлив, чтобы меня заметить. Во-вторых, я в барах с мужчинами не знакомлюсь. Я давно от этого отошла. Есть работа. В бар я прихожу не для знакомства. «Всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, она садится у окна».

– А зачем?

– Для того чтобы выпить, расслабиться, посмотреть на людей и прочувствовать ту специфическую атмосферу, которая присуща лишь злачным заведениям.

– Не познакомились бы, ну и ладно, – резко ответил он.

Я понимала, что он почувствовал обиду, которую своими собственными руками трансформировал в гораздо более разрушительное чувство – гнев. Маленький капризный ребёнок. В своей голове он выстроил сценарий, заезженный и избитый. Он злился, что жизнь пошла по единственно верному пути и другого не предусмотрела. Наши отношения не подходили под его шаблон, а я безуспешно пыталась донести до него, что нам повезло встретиться, и неважно, при каких обстоятельствах.

– Хорошо. Допустим, познакомились бы мы в кабаке. Суть ситуации это не изменило бы. И как, на твой взгляд, мне следовало бы поступить в дальнейшем? Наврать о том, кто я, или сказать правду? И если сказать, то когда? Раньше или позже? Ты считаешь, тебе было бы так лучше?

Он промолчал. Дальнейшее продолжение этого разговора было бессмысленно.

Духи

Официантка из бара, подготовившая для нас ужин в номер, сделала мне комплимент по поводу моих духов. Духи были подарены им.

– Они вам правда нравятся?

– Да, очень необычные и магические. А вы не помните их название?

– Нет, не помню, но подождите минуточку.

Я достала флакон духов из сумочки, он был едва начат.

– Если они вам действительно нравятся, то возьмите их, пожалуйста.

– Нет, нет, что вы! Я не это имела в виду! – испугавшись моего предложения, она попятилась назад.

– Почему? Почему вы не хотите их принять? Они же вам понравились. Она замешкалась и потерялась, смотря на меня, как на палача. В её глазах был страх.

– Спасибо, но я не могу у вас их взять.

– Но почему? Что вам мешает? Вам они нравятся, а мне… Вы знаете, у меня дома хватает парфюма и духов, у меня нет в этом нужды, и мне гораздо приятнее будет осознавать, что вы ими пользуетесь. Возьмите, – я вновь протянула ей флакон. – Вы знаете, не сочтите меня странной, но, возможно, это даже нужно больше мне, чем вам.

– Спасибо, – смущённо сказала она и быстро удалилась.

Она была рада, удивлена, испугана, ошарашена, растеряна и не уверена в своих действиях, но что-то ей подсказало, что мне можно доверять. Она приняла подарок.

Я не сказала ему об этом. Он бы не понял до конца мотива моего поступка, посчитав, что мне не понравился его подарок или я его обесценила. Он бы обиделся, неправильно интерпретировал, руководствуясь лишь своими чувствами, забыв, что у меня есть право выбора.

Это была независимость от вещей и умение делиться, с которыми я не хотела расставаться.

Лето, ах, лето!

Он перестал говорить мне, что ему ненавистна моя сфера деятельности. Теперь он задавал наводящие вопросы, чтобы понять моё восприятие мира и метод суждений.

Лето, солнце, пляж.

– Можно тебя спросить?

– Спрашивай всё, что считаешь нужным, всё, что тебя интересует, не стесняйся. Можешь впредь не задавать мне этот вопрос.

– Сколько ты зарабатываешь?

Я рассмеялась.

– Зачем ты спрашиваешь? Хочешь помериться кошельками или любопытно, стоит ли игра свеч?

– Да, мне интересно.

Я ответила, после чего у него полезли на лоб глаза.

– Я бы тоже не отказался так поработать.

– А пощёчину получить ты бы тоже не отказался? А кулаком в глаз? Может быть, ты уверен, что после изнасилования умеешь собирать себя по кусочкам? Или ты видишь людей насквозь, чтобы предугадывать исход ситуации? Или ты умеешь контролировать экстремальные ситуации? – в жёсткой форме спросила я его залпом.

– Да, прости.

– Вот-вот. Ты себе и представить не можешь, сколько треша нужно переварить. Ты себе представить не можешь, какая эта психологическая тягота; поэтому прикуси язык, пожалуйста. Здесь нечему завидовать и нечем восторгаться.

– Я понял. Ты не считаешь это насилием?

– Я не могу иначе. Я не вижу себя в чём-то другом. Пока не вижу. Как увижу, пересмотрю планы.

– Ты с этим справляешься. А мама?

– Что мама?

– Если мама узнает? Как она с этим справится? А если узнают друзья, знакомые?

– А кто тебе сказал, что мама не знает? Мама в курсе. У неё был выбор. Она его сделала. Друзья тоже оповещены. Мне больше не нужно прятаться и жить во лжи. Я никого не держу возле себя.

– И ты не боишься?

– Чего мне бояться? Или кого? Бояться самой себя?

– Осуждения. – Я – для жизни, а жизнь – для меня. Жить по чужой указке и ждать одобрения – это рабство.