– Тогда это будет действительно сложно. Эта Диана вам что-нибудь о себе рассказывала? Что-то особенное про себя, может адрес, где живет?

Андрей помолчал несколько секунд, обдумывая.

– Неа. Адрес не назвала. Да и правильно сделала, а то завалился бы к ней бухой в первый же день! – загоготал Андрей, но тут же остановился. – Говорила ли о себе? Ну чё-т такое было вроде. Говорила, что готовит хорошо, но это все так бабы говорят. Говорила, что нормальная работа, не сказала только сколько получает. Блин, не понимаю народ, которому впадлу сказать, сколько получает. Будто номер карты прошу сообщить. Чё тут такого-то, будто размер грудей спрашиваю.

– И больше ничего?

– Не, ну там и по мелочи, всякие там эти разговоры. Рассказывала про то, что с парнями у нее там какие-то проблемы, поскольку они ее не ценят или там что-то вроде этого. Ну и так, еще там про сериалы какие-то. А-а-а! Еще сказала, прикинь, охоту любит… Что батька у нее там вообще мегаохотник, что остров там у них какой-то, куда они мотаются временами…

– Остров?! – одно слово, сказанное Андреем, вмиг окрасило всё лицо Петро в бледный цвет. Он вздрогнул, потом вскочил с дивана и нервно шагнул к окну. – Охоту, говоришь, любит и остров есть? – эти две незначительные для Андрея детали настолько выбили Петро из колеи, что он непроизвольно для самого себя точно так же перешел с Андреем на «ты».

– Да вообще, блин, прикол, да? – рассмеялся он в трубку. – Рыбалка там еще понятно, да? Но охота! На кабана там или на лося, на кого она там охотится? Баба охотник! Это как мужик педикюраст, прикинь, да? Впрочем, у них там я так понял вся семья охотников.

Петро подошел к дивану и резко опустился на него. От напряжения, которое внезапно выросло в нем до запредельных величин, у него всё сковало в груди, и он ослабил галстук на шее. Картина всего произошедшего в тот день начала приобретать в его глазах теперь какую-то последовательную форму. Он вспомнил разговор дома у Михи неделю с небольшим назад. Тогда Диана рассказывала им про то, как накануне ходила с каким-то парнем, которого тоже звали Андрей в кафе на Марата. Потом Шабаич в их разговоре по этого Витю упомянул этого типа, Андрея, который вместо встречи с какой-то Дианой, загремел в больницу. Уже тогда что-то зазвонило в его голове, какой-то тонкий звук колокольчика, будто кто-то тогда уже дернул эту невидимую нить у него в голове. И вот теперь… это! Охота и остров! Сочетание этих двух слов как обухом ударило его по голове. Сколько он знал в своей жизни женщин, которые увлекались охотой? Одну! И звали ее…

– Диана! – произнес он громко вслух и голос его, будто вырвавшись откуда-то издалека, пробудил его от того затуманенного состояния, в котором пребывал неизвестно сколько времени. – Андрей?! – переспросил он, вспоминая, что разговор их всё еще не был закончен. Но Андрей не ответил. Петро отнял телефон от уха и увидел, что разговор с Андреем закончился уже давно. Но что-то новое было на дисплее телефона – значок входящего сообщения в том мессенджере, которым пользовался он для общения с Александром.

4.

Диана открыла глаза и несколько минут смотрела перед собой. Серый потолок над головой, свитая в углу и уже почерневшая от многих лет паутина. Несмотря на то что создатель ее, какой-то толстый лесной паук, уже давно канул в небытие, она как мина, валявшаяся со времен войны в лесу, всё еще несла в себе смертельную опасность для наивных и непрозорливых крылатых тварей. И одна из них, какая-то большая и, видимо, тупая муха, подтверждая учения старика Дарвина, жалобно жужжала и дергалась в ней, пытаясь выбраться, но паутина не сдавалась, с каждым движением всё больше и больше опутывая жертву.

Первые мгновения после пробуждения ей казалось, что она слышала крик. Вот только слышала она его во сне или наяву – этого она понять уже не могла. Крик этот был не громкий и не пронзительный, не такой, какой бывает в ужастиках, когда маньяк врывается в частное домовладение обыкновенной американской семьи и легким движением руки, на глазах у любящей жены и двух милых детишек, делит бензопилой напополам главу семейства, а резкий и короткий, как будто даже приглушенный.

Ее рука потянулась за телефоном. Было почти семь утра. Но почему отец не пришел будить ее? Неужели он тоже проспал? Она приподнялась и боль, сильными пульсирующими ударами, заколотила ее по голове. Она особо не удивилась, уж слишком хорошо они посидели вчера вечером за столом. Она схватила сумку и начала копаться в ней, но там был только аспирин. Но это было лучше, чем ничего, и она с жадностью заглотила несколько таблеток. У ножки кровати стояла бутылка минеральной воды. Какой бы пьяной вчера вечером она ни была, но даже интоксицированному ее сознанию хватило прозорливости чтобы взять перед сном с собой в комнату эту бутылку и поставить ее рядом. Она запила таблетки, быстро оделась и поспешила выйти в коридор.

Запах смрада, который она поначалу приняла за запах сырости, резко ударил в нос, и она поморщилась. Видимо крыса или какой-то мелкий зверек умер где-то в доме и теперь лежал там и разлагался. Она подошла к комнате отца и хотела постучаться, но дверь была приоткрыта. Она толкнула ее и вошла. Отца в комнате уже не было. Не могли же они начать охоту без нее?

– Па-а-ап? – она снова вышла в коридор, прошла чуть дальше и остановилась у дверей большой комнаты, где остановился дядя Миша и его сыновья. Громкий в разнобой храп семейства намекал ей на то, что бодрствующих людей в этой комнате еще пока не было. Она протянула руку, чтобы постучать, но новый звук, похожий на плач или стон, вдруг долетел до нее откуда-то со стороны гостиной. – Па-ап? – повторила она и пошла туда, откуда этот звук долетал. Запах смрада становился всё сильнее и сильнее. Как и отцу, ей казалось, что причиной этому запаху могла быть неубранная со стола пища. Она прислонила рукав к носу, прошла еще несколько метров, повернула влево и вдруг… вскрикнула от неожиданности и испуга.

Отец, с каким-то бессмысленным выражением на лице сидел на полу, облокотившись