Но при этом она — Молли Блум. Она делала такие вещи и переживала такие ситуации, которые просто убили бы любого другого человека. Она сможет встать. Она должна встать.

Интерьер эллинга показался теперь Бергеру совсем другим. Разруха более явной. Столько всего побито и испорчено. Даже дверь в туалет, та самая, что без замка и ручки, выбита внутрь и висит отдельными полосками. Зеркало в туалете разбито. Однако стеклянная дверь, ведущая на мостки, каким-то загадочным образом уцелела.

Бергер вышел на пирс. Даже садовая мебель перевернута, совершенно необъяснимо, и прекрасный вид на замок Эдсберг утратил свою красоту.

Больше в жизни Бергера не будет никакой красоты.

Он немного постоял, облокотившись о перила и глядя на прозрачную воду. Он видел снующих туда-сюда рыбок, видел обычные, зеленые от водорослей камни, а потом заметил еще кое-что. У самого дна колыхалась черная пластиковая пряжка. Бергер наклонился, чтобы рассмотреть получше, но ничего не вышло. Тогда он спустился на пару ступенек по лесенке, ведущей в воду. Присев над самой водой, он увидел плавающий под мостками предмет.

Слинг.

А под слингом — сумка, переделанная в маленькую переноску для ребенка. Сверху на слинге лежало что-то непонятное.

Что-то, удерживающее слинг и переноску под водой.

Что-то тяжелое.

Как грудной ребенок…

Хотя у Бергера перехватило дыхание, он не колебался ни секунды. Он прыгнул в воду и подплыл под мостки. С замиранием сердца от рванул на себя весь сверток из ткани и наконец увидел, что лежит в слинге.

Увидел.

Большой степлер из его кабинета.

Закинув мокрые тряпки на мостки, Бергер начал судорожные поиски в воде. Никаких больше следов Мирины.

Когда он выбрался на мостки сам, там стояла Блум. Она присела над горой ткани, с которой стекала вода. Приподняла мокрый слинг. В утреннем небе разлился ее протяжный стон.

Бергер продолжал стоять на месте. Он не знал, как ему толковать находку. Чувствовал себя парализованным.

Подняв степлер, Блум произнесла не своим голосом:

— Они убили ее вот этим.

Это был один из вариантов. Но не обязательно единственный.

Он должен думать именно так.

Бергер приобнял Блум за плечи и отвел ее в дом, подальше от крошечной постели Мирины.

Они остановились посреди гостиной, не понимая, как жить дальше.

Вдруг послышался какой-то звук.

Короткий писк непонятного происхождения. Бергер повернулся к Блум, но ее рядом уже не оказалось. Она ринулась в его кабинет и остановилась среди обломков мебели, рядом с разбитой доской.

— Что…? — начал было он, но Блум шикнула на него и прислушалась. Бергер тоже замер.

Ничего.

Самодостаточная тишина.

А потом снова раздался писк, на этот раз более знакомый. Блум начал пробираться в ту сторону, откуда слышался звук, к дальнему окну.

Блум осмотрелась, наклонилась к стоящему вдоль стены шкафчику, где в обычной жизни помещались роутер и внешний диск. Там, разумеется, было пусто.

Они снова постояли, прислушиваясь. Больше никаких звуков.

И тут до Бергера дошло. Он ведь оставлял люк, в котором хранил тройники, открытым?

А теперь он определенно закрыт.

Бергер опустился на пол, достал связку ключей, просунул один из них в щель между досками, подцепил крышку люка и заглянул внутрь.

Прямо в широко раскрытые, хотя еще заспанные глаза.

Мирина снова тихонько пропищала, не более того.

Издав какой-то нечеловеческий звук, Блум оттолкнула Бергера и осторожно, но решительно взяла дочь на руки. Крепко прижала ее к себе. Бергер опустился на колени, испытывая какое-то блаженное, почти религиозное облегчение.

В маленьком подполе, среди проводов, лежали соска и бутылочка.

Бергер поднялся на ноги и обнял своих любимых. Они долго стояли так, ничего не говоря.

Все вместе.

Но Бергер понимал, что надо действовать дальше. Он прокрутил в голове весь сценарий. Понял, что произошло. Направил всю благодарность, на какую только был способен, одному-единственному человеку.

Ди.

Блум подошла к нему с Мириной на руках. Теперь девочка кричала уже более требовательно.

— Ди спрятала Мирину под полом, а детские вещи утопила под мостками с помощью степлера. Чтобы все выглядело так, будто грудного ребенка тут нет. А потом вернулась их встречать.

Блум кивнула, еще крепче прижимая к себе Мирину.

— Ди спасла ее, — сказала она.

— А теперь мы должны спасти Ди, — произнес Бергер.

57

Ее взгляд скользил над проливом. Ни кораблика, ни ветерка. Она ходила по лужайке на холме. Шла, еле поднимая ноги. На самом деле, она была не здесь. Мозг опустошен. Резкие вспышки сознания выхватывали части тела. Кровь ее лучших подруг, которая брызгала, текла, выливалась и хлестала. Головы, отделяющиеся от тел. В остальном — полная пустота.

В то же время какая-то ее часть осознавала, что она борется за выживание. Значит, сознание еще не угасло совсем.

На ее плечи легла рука. Вторая рука показала на пролив.

— Времена первых переселенцев, — произнес голос, всегда заставлявший ее вздрагивать.

И этот акулий взгляд, от которого у нее всегда мурашки шли по телу.

Заглянув ей в глаза, Витенька сказал:

— Ты меня слушаешь, Надя? Скоро будет добавка, не волнуйся.

Наденька повернулась в сторону пролива. А Витенька продолжал:

— Я всегда представляю себе, что этот остров — Исландия. Там, внизу, Дания — маленькая и отсталая. Мы викинги нового времени, Надя. Мы пришли, захватили землю, мы правим жестко, но справедливо. Существует понятие чести. Когда попирают честь, нас ничто не может остановить.

Он сильнее сжал ее плечи.

— Вы пытались меня обокрасть, Надя. Вы должны были догадаться, чем это закончится. Зайдем в дом, ты, похоже, замерзла.

Они повернули назад. Надя посмотрела на большой дом, который, казалось, весь был сделан из стекла. Они вошли в стеклянную дверь. Оказались в просторной гостиной. Витенька остановился перед старинного вида бюро, отпустил Надю и сказал:

— Мы скоро пройдем дальше, в спальню, Надя, но сначала я хочу показать тебе кое-что.

Надя и не поняла, как это произошло, но рядом вдруг возникли двое вооруженных мужчин. Один из них говорил по мобильному телефону, но, заметив взгляд Витеньки, тут же положил телефон на стоящую рядом колонку. Витенька кивнул в сторону бюро.

Оба охранника присели на корточки, схватили бюро и подняли его.

Оно оказалось лишь оболочкой. Внутри стояли палеты. Заполненные деньгами. Пачки купюр, горы наличных. Метровые стопки евро.

Прогнав охранников, Витенька подошел к деньгам. Он положил руку на высокие стопки и произнес:

— Есть что-то особенное в таком конкретном богатстве, правда, Надя? Кубический метр смысла жизни. Но посмотри.

Витенька указал