Пока готовила кофе, с силой провела руками по лицу, тихо взвыв от безысходности. Как же меня колбасило. Что это за инициатива такая, которая продолжает дрюкать и дрюкать. Сколько можно?

— «Лидочка, принесите, пожалуйста, нам кофе», — начала кривляться перед зеркалом, копируя Нику. — Сию минуту. Вам с пургеном аль крысиным ядом? — злорадно улыбнулась, ухватившись за идею. Со слабительным задумка не плохая, нужно взять на заметку.

— Не с тем и не с другим, — прозвучал сзади голос Егора, и я чудом не выронила поднос.

Он стоял в дверях, со сложенными на груди руками и насмешливо наблюдал за моими действиями.

— Или ты хочешь каждый раз поддаваться дегустации? — выставил вперед руку  и, упёршись ею в противоположный косяк, перекрыл мне проход – стены покачнулись, а всё окружающее нас пространство катастрофически сузилось.

Я молчала. Он заглядывал мне в лицо, а я боялась сделать лишний вдох, опустив голову. Не хотела смотреть на него, потому, что он запросто мог увидеть слёзы, наполнившие вдруг глаза ни с того ни с сего. Не хотела вступать в разговор и слышать спокойный тон. И вообще, что он тут забыл? Пришел насладиться моим унижением?

Егор наклонился к виску, окутав едва уловимым ароматом парфюма, и тихо сказал:

— Человек сам кузнец своего счастья, Матвеева. Ты осознанно выковала свое, наплевав на мое безграничное доверие, поэтому… — наклонился ещё ближе, буквально касаясь губами уха, — предупреждаю по-хорошему: впредь будь внимательна, предельно вежлива и исполнительна. Надеюсь, я ясно изъясняюсь?

Я рывком убрала его руку, освобождая проход, и холодно процедила, не отрывая глаз от кофе:

— Дальше не куда.

Егор схватил меня за подбородок, заставляя поднять голову, и посмотрел прямо в глаза. Пришлось взять себя в руки, прогоняя возникшую дрожь от властного прикосновения. 

— Ещё будут пожелания?

Выдержать его взгляд не просто. Практически невозможно. Внизу живота бесконтрольно разлился волнительный трепет, стало жарко. Жесткий захват на коже неожиданно смягчился, стал невесомым, а следом и вовсе исчез.

— Нет, можешь идти. — Отошел, пропуская и неожиданно, сделал шаг обратно, снова перекрыл проход. — Не обижайся на Вала, он не со зла. Просто… он ещё не отошёл.

А ты? Ты отошёл?

— Всё в порядке. Я не обижаюсь.

И сломя голову бросилась к лестнице, мысленно выругавшись. Не у одной меня, оказывается, эмоциональные перепады.

Егор поднялся в кабинет спустя пять минут, когда я уже сидела за столом и вежливо отвечала на очередной телефонный звонок. Он прошел мимо, даже не взглянув, и я, наконец, смогла перевести дыхание.   

Хорошо, что на сегодняшней деловой встрече не было ни кого из наших общих знакомых, не считая Вала. Представляю, какой бы фурор вызвало мое "продвижение по карьерной лестнице" вместо того, чтобы находиться рядом с шефом. Такие как Матлаш, Глебов, Штепа точно бы не поняли юмора.      

Еле продержалась до вечера. Психологически было тяжело. Первый день в новой должности и такой насыщенный. Если хочу завоевать прежнее доверие – обязана научиться не реагировать на сочувствующие взгляды коллег, которых от расспросов сдерживал мой отстраненный вид; на присутствие Вероники; на жесткие стёб Дударева и презрение Егора. По-другому никак.

В пять вечера Михеева, по-царски взмахнув рукой, сказала, что на сегодня хватит, и я могу быть свободна. Я пытливо посмотрела на Егора и, дождавшись одобряющего кивка, ностальгируя пошла на автобусную остановку. Ещё совсем недавно я вот так же сидела за овальным столом, впитывая в себя каждое произнесенное Егором слово, спешила выполнить любое поручение, была палочкой-выручалочкой. В сердцах выругалась, возвращаясь в реальность. Всё! Хватит! Прошлое на то и прошлое, чтобы забыть и больше не вспоминать.

По пути к дому неожиданно захотелось пельмешек. Домашних, сделанных собственноручно. Купила немного мяса, перекрутила на мясорубке и принялась за готовку. Папа, застав меня за подобным занятием, наигранно схватился за сердце.

— Разве можно вот так, без предупреждения? — посмеивался он, наблюдая через мое плечо за процессом приготовления. — Или у нас какие-то катаклизмы в атмосфере, а я не в курсе?

Нет. Просто я вернулась на работу к тому, кто задался целью убить меня морально, вот и всё.

Глава 6

Прошло несколько дней, и моя нервная система пошатнулась окончательно.

Раньше думала: вот избавлюсь от Тимура – заживу преспокойно, ага. На смену ему пришел ещё тот садист. Нет, никто меня физически не мучил, но морально изводил на всю больную бошку. Дабы искупить вину пришлось терпеливо выполнять все «просьбы» скрипя зубами, а вот вмешательство в эти самые «просьбы» Вероники подбешивало капитально.

Радовало, что в четверг вечером эта фифа улетела в Болгарию к отцу. Сама заказывала билет и насколько была осведомлена, поехала она туда с новыми договорами на поставку гранита. Надо же, какие между ними доверительные отношения. Сначала думала, что только секс, но Михеева не выглядит той, кто будет довольствоваться одной постелью. Ладно, мне ли не пофиг? Пофиг, но…  нестерпимо больно видеть их вместе. Это такие каждодневные муки, по сравнению с которыми все пытки мира казались детским лепетом.   

Пятница обещала быть на удивление спокойной: Ника улетела, Егор с Валентином с самого утра засели в кабинете над каким-то проектом. Желающие пообщаться со Студинским будто чувствовали,  что его лучше не беспокоить в данный момент, поэтому в приемной стояла умиротворенная тишина.

Я скучала, глядя в окно, и с сожалением прислушивалась к приглушенным голосам за дверью. Можно было бы поунижаться и отпроситься на обеденный перерыв пораньше, чтобы успеть заглянуть в аптеку, но осмелиться на подобное не хватило отваги.

Глубоко вздохнула, в сотый раз проверив ежедневник, придется чем-то пожертвовать.

Так уж у Студинского повелось, ещё до меня, что к нему никто не наведывался в офис без предупреждения. Вызвано это было тем, что он часто бывал в разъездах, подолгу оставался на заводе,  пропадал в мэрии и люди, дабы застать его, зачастую звонили, договариваясь предварительно о встрече. Однако того, кто ввалился в приемную, как к себе домой, я меньше всего ожидала увидеть.

Валера Юхимов, не веря собственным глазам, сначала растерялся так же, как и я, а потом противно, громко заржал на всё помещение, тыча в меня пальцем.

— Ты… ты… — давился сквозь слёзы, согнувшись пополам. — Значит, правду говорят. Ой, не могу…

Что он может вообще знать, придурок грёбанный. Послать бы куда подальше. Уверенна, Егор