— Думаешь, так легко порвать все связи с человеком, крышующим полгорода? Это уже не просто политика, бизнес, это криминал. И чем дальше ты будешь от него, тем лучше. Поняла?

Я утвердительно кивнула, осмелившись на следующий вопрос:

— Что ты ему сказал, когда он позвонил?

Егор перевел взгляд на меня, а я уставилась на его пальцы, начавшие поглаживать кожаный чехол. Вспыхнула, вспомнив их прикосновения к самому интимному. 

— Вот этого тебе лучше не знать. Радуйся, что жива и невредима. Желающих отыметь тебя было предостаточно.

— Но я не клофелинщица! — ничё так себе заявки. — И вообще, он ещё должен был извиниться! Урод!

— А им, по сути, было всё равно, — холодно процедил Егор. — Да, разобрались бы, что облажались и… на этом всё!!! Две девушки сомнительной репутации, вешавшиеся на парней в клубе, хм… тут у любого снесет крышу. Ты хоть в курсе, что приглянулась Берднику? Нет?.. Теперь будешь знать.  Не отпустил бы он вас, это однозначно и пришлось бы тогда тебе, — сухо рассмеялся, сверкнув глазами,  и выразительно похлопал ладонью по сжатому кулаку, — сама понимаешь…

Я залилась краской и на эмоциях выскочила из машины. Жестокая реальность. Жестокий Егор. Зачем он так? Выходит, Тимохина оказалась права. Это я, дура наивная, до сих пор продолжала верить в благородство после всего увиденного и пережитого. Ноги сами собой подкосились, стоило заскочить в подъезд и услышать за спиной оглушающий рев двигателя.

Медленно сползла по стенке, обхватив колени руками, и расплакалась. От пережитого ужаса, от накопившихся внутри страхов и отчаявшейся надежды заполучить утерянное доверие. Аккумулировавшееся напряжение вылилось наружу потоком горячих слёз. Зажимая рот ладонью, едва получалось сдерживать рвавшиеся на волю рыдания и громкие всхлипы. Даже страшно представить, что могло произойти, если бы не Егор.

Проревев с полчаса, получила долгожданное моральное облегчение. Завтра ожидался весьма насыщенный день. Хотя… какой завтра. Уже давно сегодня. До начала рабочего дня оставалось шесть часов.

Как можно тише прошмыгнула в ванную, приняла душ и в подавленном состоянии опустилась на кровать. Сон не шел. Была бы рада любому, даже самому безрадостному, лишь бы забыться. Но вместо него на соседней подушке, раскинув неприветливые объятия, приютилась бессонница и кричащая от тревожных воспоминаний темнота.

Глава 4

Как бы Егору не хотелось вычеркнуть Лиду из своей жизни – всё в пустую. Даже спустя месяц не мог спокойно реагировать, стоило вспомнить минуты огненной близости. Ну не шла она из головы, что только не делал. Постоянно присутствовала в мыслях, в трезвом состоянии и пьяном хмелю. Часто снилась. Были это сны изнуряющие, не приносящие облегчения. В них он всегда стоял с занесенной над пропастью ногой, прекрасно зная, кто тому виной и одновременно этот кто-то не давал сделать решительный шаг вперёд, удерживая от губительной бездны одними и теми же словами: «Я нуждаюсь в тебе, Егор». И тогда он, скрипя сердцем, хватался за протянутую руку, делая шаг назад и… просыпался.

Устал от этих снов. Устал метаться от презрения к бешеной тяге обладать, сделать своей, наказать. Наказать так, чтобы смогла оценить всю степень пожирающего его чувства предательства. Было бы проще, отнесись он к этому с холодным анализом всех причин и последствий, но, в расход пошли личная эмоциональная заинтересованность, сексуальное влечение, привязанность. Когда затронуты глубокие чувства  – не легко оставаться непрошибаемой личностью.

И сегодня, после звонка Генки, всё всколыхнулось с прежней силой. Перед глазами зарябило, стоило представить её в руках бердниковских обормотов. Всё-таки засветилась. 

— … дело в том, что у меня две бабы под подозрением, — оглушил его Генка около часу ночи, — и одна из них заявляет, что работает на тебя. Прикинь?..

Егор упёрся затылком в изголовье, прикрыв на миг глаза. Что за херня?! Какая связь между ними? Где Матвеева, а где Бердник. Но только она знала о помощи и их дружбе.

Авторитет продолжал гнуть свое, рассказывая о клофелинщицах и ожидая от Егора опровержения озвученного заявления. Если девчонка говорит правду, то тогда её трогать нельзя, ну а если лжет – тогда ей смогут помочь только небеса.

— Опиши её! — попросил, уже заранее зная, кто попадет под описание.

— Баба, как баба, но красивая, бл*дь. Даже жаль портить такую красоту. Шатенка, глазица – в пол лица, громадные. Фигуристая. Дальше… извиняй, не было особо времени на смотрины. 

Что-то екнуло в груди, заставило спрыгнуть с кровати, суетливо натаскивая вещи.

— Геныч, я сейчас приеду. Не трогайте их, никакие они не клофелинщицы. Ты меня слышишь?

— Да слышу я, не ори так.

И сам не понял, как перешел на крик, позабыв о Нике. Она сонно наблюдала за его рваными движениями и окончательно проснулась, стоило ему повысить тональность.

— Что случилось? — потянула на себя одеяло, прикрывая озябшие плечи.

— Так, ерунда, небольшое недоразумение.

— Это Бердник?

— Да! — начинало злить её любопытство. Неужели не замечает, что переступает оговоренную черту.

— Значит не ерунда. Мне поехать с тобой?

— Спи. Я скоро вернусь. А впрочем, — остановился в дверях, повернувшись, — не знаю. Хочешь – жди. Нет – увидимся завтра в офисе.

Вероника никак не отреагировала. Другая бы обиделась давно, а она спокойно разлеглась на его половине кровати и блаженно закрыла глаза. 

Действовал в спешке. Едва не снес ворота, задолбавшись ждать, пока те откроются. И пофиг было на всё. Тревожные мысли гнал как можно дальше. Не позволял волнению мешать связно мыслить. Но стрелка на спидометре росла пропорционально росту его беспокойства. Это ж надо так вляпаться. Чем вообще она думала?

Генкин Джип заприметил ещё издали. Резко затормозив, первое, что спросил, спрятав раздражение за привычной маской холодного равнодушия – где девушки.  Бердник лениво кивнул на свою тачку, заинтересовано наблюдая за его движениями. Пришлось взять себя в руки, сдерживая порыв придушить чертовку прямо здесь, не отходя, как говорится, от кассы.

Стоило рвануть на себя дверцу, как Лида шарахнулась к Илонке и посмотрела на него такими испуганными глазищами, что вся ярость испарилась. В голове сами собой пронеслись сотни раз прокрученные картины идентичного похищения, когда её избивали в глухом лесу, а он даже не подозревал.  Потухшая ярость вспыхнула снова. Ещё большим пламенем, но уже к Удовиченко.

— В машину! — только и смог выдавить из себя, заметив, во что одета Матвеева. Схватить бы за плечи да вытрясти всю дурь.

— Ну, чего сидим или тебе особое приглашение надо?