— Возможно, что-то помешало ему прийти? — предполагает Эвандер.

Я закрываю глаза, хмыкаю и качаю головой.

— Он был сыном охотника. Боец, знавший земли и леса. Я был у него дома — никаких следов борьбы. Все их вещи были собраны. Это не было поспешными сборами, все было спланировано. Он знал, что покидает те места, и.… даже не сказал мне. Он позволил мне поверить, что придет и встретит меня. Что он любит меня.

Тишина, такая же тяжелая, как в той заброшенной хижине, оседает на нас.

Переведя взгляд от неба, я возвращаю свое внимание к нити, намотанной на палец.

— Прошли годы, с тех пор как я думала обо всем этом. Но с тех пор как умерла бабушка и я оказалась здесь, я не могу избавиться от воспоминаний. Возможно, я так и не смирилась с тем, что произошло.

Эвандер закрывает щель и берет мою руку, проводя большим пальцем по завязанному им узлу.

— Это значит, что то, что ты чувствовала, было реальным.

— Не надо, — шепчу я. — Этого не было. Не могло быть. Он бы не стал.

— Я уверен, что он отчаянно, отчаянно хотел прийти к тебе той ночью, — уверяет меня Эвандер со всей уверенностью в мире.

— Ты ничего об этом не знаешь. — Я пытаюсь отдернуть руку, но он крепко держит ее.

— Я знаю, что для любого мужчины большая честь просто стоять в твоем присутствии. Но стать твоим мэйтом? — Он усмехается, и в этом усмешке есть горькая нотка. Почти грустная. — Это честь, которая стоит больше, чем имена и узы всех духов мира. Это сделает дни достойными жизни, а каждый час — наслаждением.

Он любит тебя. Эти слова ударяют меня прямо в ребра. Они эхом прокатываются по всему телу, словно молния, сверкающая под кожей, заставляя меня перевести дыхание. Эвандер любит меня. Он не говорит мне об этом в столь немногих словах. Но это так. Я слышу это в тяжести всего, что осталось невысказанным. В тяжести его позы. В легком страхе, который омрачает его взгляд и, без сомнения, омрачает мой собственный, потому что…

…потому что…

Я думаю, что тоже могу влюбиться в него.

От этого осознания мне хочется обнять его за плечи. Прижаться к его губам и целовать его до тех пор, пока у нас не перехватит дыхание. Пока он не прижмет меня к дереву и не возьмет снова и снова — до тех пор, пока не рухнут наши стены и страхи, и не останется ничего, кроме этой единственной и важной правды.

Но в той игре, в которую мы играем, эта правда смертельно опасна. Конри может сказать, что видит в Эвандере верного генерала, который не посмеет ему перечить. Но я уже видела, как быстро этот образ может рухнуть. Конри знает, что любой готов убить за его положение. И мало у кого есть больше причин убить его, чем у Эвандера. Я не могу стать еще одной.

Мои пальцы переплетаются с его пальцами. Я изо всех сил стискиваю руку Эвандера и встречаюсь с ним взглядом. Его глаза слегка расширяются. На секунду кажется, что мы дышим в унисон. Я пытаюсь сказать ему все, что он должен знать, одним только этим взглядом.

Не будем говорить об этом сейчас, это слишком опасно. Если это должно случиться, давай подождем, пока не будем свободны.

Он слегка кивает и берет мне лицо другой рукой. Эвандер целует меня, и вкус у поцелуя почти соленый… как у непролитых слез. Когда мы отстраняемся, я не думаю, а представляю, что его серебристые глаза сияют сильнее, чем обычно.

— Давай останемся здесь, на краю леса, еще на одну ночь, — шепчу я, наши лица все еще близко. — Только ты и я, еще немного. Мир может подождать, верно?

Он кивает.

— Может. — Эвандер наклоняет голову и наклоняется вперед, чтобы прошептать мне на ухо. Его дыхание касается моих волос, вызывая дрожь по позвоночнику. — Я буду наслаждаться тем, что ты останешься со мной еще на одну ночь здесь, где я смогу сотрясать звезды твоими криками страсти.

Глава 31

Мы двигаемся вместе, как будто наши тела созданы для этого единственного акта. Я знаю его движения, его точки страсти, так же как и свои собственные. Мы меняемся местами — он сверху, я сверху, по бокам, он позади меня — пока у меня не кружится голова и не перехватывает дыхание. Его бедра шлепаются о мои с такой силой, что кажется, будто он пытается конкурировать с моими стонами. Эвандер вцепился в меня так, будто я его единственная надежда на спасение, его единственная опора в жизни.

Мы бесстыдны и нуждаемся друг в друге. Он берет меня так, словно я последняя женщина в мире, а он — последний мужчина. Как будто его единственная цель — поглотить меня.

Эвандер впивается зубами в мою шею в том месте, где она соединяется с плечом, рычит и прижимает меня к себе за запястья, яростно вбиваясь в меня. Я позволяю каждому толчку его бедер вытеснить все мысли из моего сознания. Остались лишь размытые видения, его низкие стоны и хриплое дыхание.

Никогда еще я не была с кем-то так, как сейчас с ним. Я никогда не чувствовала… животную страсть. Все приличия исчезли, и я не чувствую ни капли стыда. Я чувствую себя свободной. Эта страсть наполняет меня, поднимает меня. Она позволяет мне отбросить все остальное и наслаждаться этим мгновением. Быть первобытной и чувственной.

Кульминация наступает быстро и стремительно, захлестывая меня, и я содрогаюсь от крика. Эвандер замедляется, целуя меня, а затем снова набирает темп. И снова… и снова.

Наконец, когда мы вспотели, запыхались и устали, он опустился на землю рядом со мной. Никто из нас ничего не говорит. Но когда он протягивает руку, я знаю, что делать. Я придвигаюсь ближе к нему, используя его бицепс как подушку, слегка наклоняюсь и продолжаю смотреть на небо над головой.

— Спасибо, — шепчу я.

— Я должен благодарить тебя. — Он поворачивается и целует меня в лоб. Он такой нежный по сравнению с чудовищем, которое только что терзало мое тело. Две стороны этого мужчины — нежная и свирепая. Мне нравятся обе. — Это было… лучшее, что у меня когда-либо было.

Я сажусь и игриво хлопаю его по плечу.

— Остановись, теперь ты просто пытаешься подмаслить меня, чтобы