два — три, и — и девять мулов, не забыть о том…

И мы прошлись от и до, и мне даже было не слишком неловко, пожалуй.

Но я все равно не мог не думать, что из всех дурацких вещей, которые мне приходилось делать, чтобы продолжать оставаться в живых, маршировать по сцене в ритм — пожалуй, где — то в начале списка.

Я устал, так что отправился спать — и, не знаю уж, в силу каких причин, но спал хорошо.

13. ДЕНЬ 3 АКТ 2 СЦЕНА 2

Валенда:

Им не нужен скандал, так они говорят, Им, мол, просто спокойно их пьесу играть; Преступленья — не скрыть им своею игрой, Ведь измену я вижу в обертке любой. Тот, кто против Державы в суд выйти посмел, Оскорбить Императора этим сумел, А поскольку сейчас Император здесь я — Над законами воля пребудет моя. Над законами — значит, Империи власть Всех раздавит, кто смел нечестивую пасть Отворить, изрекая со сцены хулу; Всех — сломаю и брошу в тюремную мглу. Не мешали бы цензору — я бы простил, Ну а так пусть узилища нюхают пыль И себя лишь винят в том, что ждет их потом, На подмостках безмолвных в театре пустом. Там — там — там, там, та — дам, там, та — дам, Там — там — там, там, та — дам, там, та — дам! * * *

Встал я наутро раздраженным и не совсем в себе, но хотя бы достаточно управлял своим состоянием, чтобы не носиться по театру слепым тсалмотом в приступе ярости. Оружие свое я оставил в комнатке, сохранив лишь небольшой кинжал в левом рукаве, перевернутый для правой руки, и вышел на люди, ощущая себя таким беззащитным, каким не был уже много лет. Сумел отыскать кофе, выпил чашечку и подождал, пока он сотворит подобающую магию. Выждав сколько сумел — примерно с минуту, — вновь вернулся к сцен, где как раз начиналась генеральная репетиция. Кажется, сегодня планировалось полностью прогнать первый день и половину дня второго.

В конце концов, премьера уже вот — вот, а пока шла генеральная репетиция, уже в костюмах и все такое.

Знаете, это чувствовалось. Все выглядело иначе, более живым. Актеры двигались немного быстрее, и даже самые скромные действия — почесать пальцем подбородок, поднять стакан с водой — выглядели более четкими, исполненными большего символизма.

И это — лишь генеральная репетиция, что же будет, когда постановка у них начнется уже по — настоящему?

У нас — начнется.

Что — то дрогнуло у меня в груди. Причем само ощущение было менее важно, чем то, что я его почувствовал, понимаете, о чем я? Странное дело.

К костюмеру стояла небольшая очередь. Шестеро, не считая меня.

Ненавижу очереди. Вот как так можно просто стоять, ничего не делать и даже не думать, как бы исхитриться прикончить стоящую впереди персону?

Отрывисто лязгнул звоночек, и вместо того, чтобы убить стоящую передо мной представительницу Дома Тсалмот, я спросит, что это значит.

— Тридцать минут, — пояснила она.

Что ж, хотя бы есть предел тому, сколько мне, может быть, придется тут стоять.

И вот подошла моя очередь, и мне вручили костюм, сопровождая сие ну очень недовольными взглядами, и я отошел в поисках уединенного уголка, чтобы переодеться. Не нашел; народ был повсюду — что — то надевая, что — то снимая, накладывая на кого — то грим; кажется, количество задействованного в постановке народу резко удесятерилось.

Наконец, не видя иного варианта, я вошел в одну из гардеробных, не обращая внимания на уже находившихся там, повернулся спиной ко всему свету и переоделся, изо всех сил делая вид, что это пара пустяков. И я сумел, пусть Лойош и потешался надо мной изо всех сил. Я забыл проверить «случайно забытые» в костюме булавки, но или костюмеры меня простили, или просто слишком спешили.

Сапоги добавили мне добрых три дюйма росту. Я даже удивился, как легко оказалось в них ходить, даже приноравливаться особенно не пришлось.

И хотя три дюйма — вроде бы и мелочь, но мне понравилось, что я стал немного выше и теперь не надо так сильно задирать голову. Надо подумать, может, и правда потом завести себе такие.

Найдя зеркало — в театре их хватало, висящих там и сям, — я осмотрел себя. Высокие черные сапоги, черные бархатные панталоны, черная рубашка с серебряными пуговицами и серебряной полосой на боку, отороченный серебром черный полуплащ, а еще кокарда и пояс в красных цветах лиорнов. На поясе — декоративный меч. Я даже немного полюбовался собой: да, вот он я, достойный драконлорд.

Если вам вдруг покажется, что это начальная строка песни, заверяю вас: ничуть. Хотите, напишите ее сами, сколько угодно. Я — не стану.

Я сообщил Лойошу и Ротсе, что им нельзя сидеть у меня на плечах, пока я не переоденусь в свой прежний костюм, что породило волну возмущения, хотя и не слишком сильную. Посмотрев на невысокого драконлорда в зеркале, я одобрительно кивнул сам себе.

— Талтош!

Я развернулся, но это оказался всего лишь Волчок. Он окинул меня взглядом и хмыкнул.

— Ну как, справишься?

Занятно, но во рту у меня пересохло. Я кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Теперь вперед, гримироваться.

— Что? — сумел выдавить я.

Он указал куда — то мне через плечо.

— Последняя дверь справа. Гримерка.

— Мне нужно…

— Да.

— Но я…