Британскую Северную Америку в этот период представляло собой по преимуществу переезд семей и отдельных индивидуумов от трудностей, преследовавших их на родине, в поисках более сносной жизни в колониях. Переселение было прагматическим выбором людей, жизнь которых была разрушена; большинство из них были относительно бедными (но не нищими); их надежды на скромные удобства и безопасность являлись ограниченными. Во всем этом почти не было утопической мечтательности.

Во время плавания через Атлантику эмигранты часто претерпевали ужасающие трудности. Многие корабли, использовавшиеся в «эмиграционном бизнесе», были мало для этого приспособлены. Они зачастую попадали в шторм. Плавания могли продолжаться 11–12 недель; в Квебек редко какое судно доходило ранее чем за 30 дней. Людей загружали в темные, грязные трюмы в неимоверных количествах. Только с 1835 г. от хозяев и капитанов кораблей требовалось, чтобы на борту имелся необходимый запас провианта, который обычно состоял лишь из питьевой воды, галет и овсяной каши. О том, как проходили эти путешествия, становится понятно из переписки агентов эмиграционных служб с чиновниками: «грязные постели», «жуткое зловоние», «сотни людей <…> сбившихся в кучу». Суда, занятые на перевозке леса, обратным рейсом на запад обычно доставляли эмигрантов. Чтобы их разместить, можно было поставить лишенные комфорта двухъярусные койки вдоль бортов на нижней (грузовой) палубе; на каждое спальное место приходилось по 1,8 кв. м (6 кв. футов). (На корабле водоизмещением 400 т эта грузовая палуба составляла примерно 30 м / 100 футов в длину и 7,5 м / 25 футов в ширину.) На этом пространстве, имеющем по 32 койки с каждой стороны и лишенном света или вентиляции, если не считать люков, можно было перевозить через Атлантический океан 200 человек по положению, действовавшему с 1803 г., и 300 человек по постановлению от 1828 г. (тогда по центру, по-видимому, ставился еще один ряд коек). При этом многие корабли брали на борт больше пассажиров, чем разрешалось по закону. Когда после одного из рейсов, совершенных в 1820-е гг., судно «Джеймс» прибыло в Галифакс, из 160 пассажиров, севших на корабль в Уотерфорде, 5 человек умерло в море, и еще 35 человек высадили на острове Ньюфаундленд, поскольку они были очень больны и не могли продолжать плавание. У остальных был тиф, причиной которого лейтенант-губернатор провинции посчитал «скудное питание во время плавания <…> переполненность корабля, грязь и <…> отсутствие медицинской помощи».

В 1832 г. холера собрала обильную жатву в тесных пространствах кораблей с эмигрантами на борту. В течение всего лета этого года суда добирались до портов Британской Северной Америки после мучительных переходов, сопровождавшихся смертями и болезнями. И хотя все такие корабли останавливали на острове Гросс-Иль (Grosse Ile), расположенном в 30 милях от города Квебека, а правила карантина становились все строже, в июне эпидемия добралась до него и до Монреаля. В течение недели заболели более 250 человек, а в середине июня, когда эпидемия достигла своего апогея, в каждом из этих городов ежедневно умирало по 100 человек. По всей долине реки Св. Лаврентия были организованы санитарные посты (boards of health) и карантинные изоляторы, однако панические настроения продолжали распространяться. Девятнадцатого июня еврейский купец Александр Харт писал из Монреаля:

«Никто из нас не выходит в город, многие уезжают в сельскую местность. Вчера мимо нашего дом провезли 34 покойника, сегодня — к настоящему времени — еще 23, и это не считая тех, кого отправляют на старое городское и на католическое кладбища. На перевозку трупов Санитарный пост выделил 12 телег, и мертвых хоронят, не читая молитв».

Школы и лавки были закрыты, работа шла только там, где заготавливали доски толщиной в 1 дюйм для гробов. Когда в сентябре эпидемия закончилась, число жертв в Квебеке оценивалось почти в 3,5 тыс. человек, в Монреале — еще почти 2 тыс. человек плюс несколько сотен умерших в Верхней Канаде и в восточных провинциях. Двумя годами позднее вторая эпидемия унесла жизнь 1,25 тыс. человек в Верхней и Нижней Канадах, не считая смертельных случаев в Новой Шотландии и в Нью-Брансуике.

В 1801–1815 гг. в Британскую Северную Америку приехали примерно 10 тыс. человек из разных районов Хайленда и с островов Шотландии. В этой волне иммиграции важнейшую роль играл один человек — Томас Дуглас, граф Селкирк. Этот богатый, энергичный человек, которого глубоко волновало бедственное положение хайлендеров, очаровали перспективы Америки и привлекали идеи основоположников политэкономии, посвятил свою жизнь созданию шотландской колонии в Британской Северной Америке. В 1803 г. он сопровождал 800 эмигрантов в плавании с Гебридских островов до Острова Принца Эдуарда, где приобрел для них землю. В следующем году лорд Селкирк находился в Верхней Канаде, выкупив землю неподалеку от озера Сент-Клер, чтобы создать там свое второе поселение, которое получило название Болдун.

Однако территория эта оказалась болотистой и опасной для здоровья, а кроме того, власти Верхней Канады весьма прохладно восприняли мечту лорда Селкирка о создании здесь процветающего гэльского[219] сообщества в качестве оплота против экспансии США и их влияния в этой колонии, так что этому проекту не суждено было воплотиться в реальность. К 1812 г. он сосредоточил свои интересы на Западе, получил огромное земельное пожалование от КГЗ. Дарованные земли располагались на реках Ред-Ривер и Ассинибойн. До 1815 г. почти 350 шотландцев переселились на реку Ред-Ривер. Но маленькая колония страдала от многих трудностей, включая сопротивление со стороны СЗК, наводнений и полчищ саранчи. В 1820-е гг. колония стала расширяться, причем ее рост обусловливался не постоянным притоком шотландских переселенцев, как предполагал лорд Селкирк, а тем, что туда переселялись бывшие служащие КГЗ со своими туземными женами и увеличивавшиеся в своей численности метисы-католики, связанные с монреальскими торговцами пушниной кровным родством, а также той ролью, которую они играли в качестве охотников на бизонов и поставщиков провизии. Однако самым важным из всех начинаний лорда Селкирка стала его книга, опубликованная в 1805 г., «Наблюдения над нынешним состоянием горных районов Шотландии с точки зрения причин и возможных последствий эмиграции» («Observations on the Present State of the Highlands of Scotland, with a View of the Causes and Probable Consequences of Emigration»). В ней он оспаривал аргументы тех, кто выступал против эмиграции, и отстаивал права людей, которые крепко держались за свою независимость и создавали фермы в лесах Новой Шотландии, Острова Принца Эдуарда и Верхней Канады, чтобы сохранить собственный традиционный образ жизни. Эта книга оказала огромное влияние на общественное мнение Британии относительно эмиграции.

В течение десятилетия, начавшегося в 1815 г. после подписания мирного договора с Францией, британское правительство, столкнувшись с проблемой обнищания собственного населения, а также с проблемой эмиграции этого населения во враждебные с