встал на сторону британцев; его индейские союзники сыграли решающую роль в победах англичан на Западе в 1812–1813 гг., пока сам вождь не пал под Моравиантауном. В целом американские войска оказались на удивление неуспешными. Одной из их армий командовал генерал слишком полный, чтобы ездить верхом, а на Куинстонских высотах американские ополченцы, ссылаясь на свои конституционные права, отказались выполнять приказ и вторгаться в Верхнюю Канаду. Кроме того, англичанам отчаянно везло, особенно в случае с Лорой Секорд, сумевшей передать в британский гарнизон планы противника, подслушанные ею во время обеда американских офицеров в ее доме[206]. Большинство жителей хотели, чтобы их оставили в покое. Фермеры, которые нашли в британской колонии дешевую землю и низкие налоги, отнюдь не стремились присоединяться к Американской республике.

В начале военной кампании 1813 г. завоеватели попытались рассечь обе Канады, взяв Кингстон. Но сначала они атаковали более легкую цель — город Йорк (Торонто), заняли его, сожгли общественные здания и захватили военные склады. Стычки и перестрелки происходили на Ниагаре в течение всего лета и осени 1813 г. Американцы захватили форт Джордж, но были отбиты под Стони-Криком и Бивер-Демсом. Оставляя форт Джордж, американцы дотла сожгли Ньюарк (Ниагара-он-зе-Лейк). На это англичане ответили яростными репрессиями в Буффало. Одержав победу на озере Эри, американцы удерживали его под своим контролем до конца войны. Затем они вновь переправились через реку Ниагара, но не сумели вновь захватить форт Джордж. Темной ночью на 25 июля усталые войска встретились у Ландис-Лейн в пределах слышимости Ниагарского водопада и вступили в ожесточенную беспорядочную схватку, которая закончилась безрезультатно.

Столкновения происходили и на территории вдоль озера Шамплен и долины реки Св. Лаврентия и на побережье Атлантического океана. Британские войска из Галифакса под командованием одаренного военачальника сэра Джона Шербрука, лейтенант-губернатора Новой Шотландии, вторглись в округ Мэн[207], взяли штурмом Кастейн и удерживали большую часть Мэна в течение всей войны. В августе 1814 г. они атаковали Вашингтон и сожгли немало зданий, включая Белый дом. Однако для большинства жителей Новой Англии и Новой Шотландии война была событием эпизодическим, она почти не сказалась на торговых операциях между американцами и британцами в прибрежных водах. Примерно такие же настроения витали в Нидерландах на переговорах Британии с Соединенными Штатами. В Гентском договоре, подписанном накануне Рождества 1814 г., стороны согласились вернуться к статус-кво 1811 г. Верхняя Канада, как отметили некоторые ее жители, «сохранилась» для Британии. В течение последующих 175 лет многие желающие могли найти своих героев и героинь среди тех, кто участвовал в этой войне. Брок, Секорд и Текумсе были среди них не в последних рядах. Однако, в конце концов, это был всего лишь локальный конфликт.

По англо-американским соглашениям 1817 и 1818 гг. район Великих озер был освобожден от регулярных войск, а 49-я параллель была принята в качестве южной границы британской территории между Лесным озером и Скалистыми горами. Однако американские амбиции и американское влияние не давали покоя многим британским правителям. В 1820-1830-е гг. огромные суммы были потрачены на укрепление Кингстона и строительство канала Ридо между Кингстоном и Байтауном (Оттава), чтобы обеспечить более безопасный и запасной водный путь от Монреаля до Великих озер на случай, если американцы когда-либо захватят контроль над долиной реки Св. Лаврентия. Увеличение числа методистов и баптистов в поселениях первопроходцев в Верхней Канаде рассматривалось как американская угроза Англиканской церкви. И американские школьные учебники, «в которых о Великобритании говорилось не в самых уважительных выражениях», и американские учителя, которые прививали детям «гнусавый выговор», религиозный фанатизм и неискоренимую ненависть к британской политической системе, — все это решительно критиковалось. Если в этих опасениях и было больше паранойи, чем истины, они подпитывались ощущением непрочности британских институтов в отдаленных внутренних районах континента.

Это беспокойство лишь подтвердилось последними судорогами восстаний 1837 г., справедливость этого беспокойства. Уильям Лайон Маккензи, бежавший из Торонто, был с энтузиазмом принят в Буффало. В северных штатах он вместе с другими беглецами быстро нашел поддержку, которая позволила им организовать серию пограничных налетов, чтобы вызвать страх и неуверенность в британских колониях. В 1838 г. часть мятежников создала тайное общество, называвшееся «Ложи охотников», с целью освобождения Верхней Канады от «британского рабства»; они организовали несколько небольших вторжений туда. В «Ложах» быстро стали доминировать американцы. По некоторым оценкам, численность тайного общества превысила 40 тыс. человек. Среди его наиболее дерзких попыток дестабилизировать отношения между Британией и Соединенными Штатами были сожжение парохода «Сэр Роберт Пиль» в районе архипелага «Тысяча островов»[208] и взрыв памятника Айзеку Броку на Куинстонских высотах в 1840 г. Хотя Л.-Ж. Папино отказался поддержать также пограничные рейды в Нижнюю Канаду и первый налет 6 февраля 1838 г. окончился унизительным провалом, лидеры мятежников создали в самой колонии впечатляющую подпольную организацию «Братья-охотники» («Les frères chasseurs»). В последние месяцы 1838 г. несколько тысяч инсургентов подняли второе восстание. Оно было быстро подавлено, но горькие воспоминания о событиях 1837–1838 гг. еще долго сохранялись в памяти и французов, и англичан.

Знаменательно, что постоянные уговоры американцев сбросить тиранию и гнет Британии никогда не казались канадцам очень убедительными. В 1760–1840 гг. британские колонии были неразрывно связаны со страной-матерью не только узами чувств и финансовой зависимости, но также единой системой управления и торговыми отношениями. Не считая франкоканадцев, большинство населения колоний имели корни в Британии; значительное их число прибыло на север — на британскую территорию — из Соединенных Штатов после Американской революции. По меркам того времени суммы, расходуемые Британией на колонии, были огромными. Год за годом эти расходы на военное строительство и на содержание войск вливались в денежный оборот колоний. В частности, войска потребляли так много канадской пшеницы, что купец Ричард Картрайт заявил в 1792 г.: «До тех пор пока британское правительство будет считать, что оно поступает правильно, нанимая людей и отправляя их сюда поедать нашу муку, наши дела будут идти превосходно».

Заселение провинций: случайность и катастрофа

Для тех, кто переселялся в колонии, процесс освоения земли и «отвоевания» ее у дикой природы принимал эпический размах. Колониальные сообщества образовывались в процессе борьбы за выживание в новой окружающей среде. Экономика колоний и расширение ее границ зависели как от труда мужчин и женщин, так и от местных ресурсов. Когда верховный судья Нижней Канады Уильям Смит написал в 1787 г., что «люди, а не деревья составляют богатство страны», он создал базовое уравнение: народ есть власть и процветание. Численность населения являлась мерой успеха и прогресса. Пользуясь этой простой шкалой, можно увидеть замечательный рост населения в 1760–1840 гг. Число поселенцев-европейцев — в колониях считали только их — выросло в 16 раз;