Шрифт:
Закладка:
Пока Альма дожидалась возвращения слуги, у хозяина дома было время привести себя в порядок. Но он этим временем не воспользовался – или воспользовался для иных целей.
Всклоченная седая шевелюра. Отросшая щетина. Старый шлафрок, блестящий на локтях и подпоясанный кое-как. Стоптанные домашние туфли.
Если когда-то господин Дирфусс и был рыжим, то теперь о том напоминали лишь бледно-коричневые веснушки, похожие на пятна грязи, забрызгавшие морщинистое багровое лицо и костлявые руки.
Кабинет был под стать хозяину, всё в нём пребывало в беспорядке и производило отталкивающее впечатление. Разбросанные книги, смятые листы бумаги, сломанные перья, скверно растопленный камин, переполненный золой, пыльные истёршиеся ковры, абсурдные предметы вроде чучела ворона или огромного булыжника, в котором не сразу удалось угадать камень с перепутья, совсем не опознаваемый шест с костяным набалдашником…
Словом, Альма увидела примерно то, что ожидала. Только хуже.
Воспоминания нахлынули и причинили боль. Эта комната и этот человек были так похожи на… Таким мог бы стать её отец лет через двадцать. Но умер раньше.
Господин Дирфусс казался значительно старше – дряхлее – господина Уилкомби, хоть они были ровесниками. Полвека господин Уилкомби блистал в клубе магов «Абельвиро». Полвека господин Дирфусс отравлял себя ядом зависти, горечи, сожалений. И безответной любви. Он, как и отец Альмы, был горячо влюблён в магию – и ему тоже не суждено было добиться взаимности.
Увидев этого злосчастного изгоя с дурным нравом, скверной репутацией, сломанной жизнью, Альма окончательно решила, что он невиновен – и никогда не был виновен. Да и разве он впустил бы её в свой дом, кабы его совесть была отягощена преступлениями?
Мнение господина Дирфусса об Альме было не в пример хуже, он глядел на неё с подозрением.
– Благодарю вас за то, что уделили мне время, господин Дирфусс, – Альма присела в реверансе.
– Что привело вас ко мне? – проскрипел господин Дирфусс, глядя исподлобья, но всё же кивнув в знак приветствия.
– На заседании клуба магов «Абельвиро», гостьей коего мне довелось стать, был похищен магический артефакт. Предположительно, в то время как я проводила опыт практической магии и все свечи за исключением одной были погашены, а члены и гости клуба столпились вокруг моего столика. Надо мной нависли подозрения в причастности к краже…
Господин Дирфусс гневно фыркнул. И, казалось, с трудом удержался от чего покрепче. Его и без того багровое лицо покраснело ещё сильнее, отчего в памяти Альмы сами собой всплыли выражение «апоплексический удар» и, совсем уж некстати, багрово-лиловое лицо, выпученные глаза и вываленный распухший язык «умершего» господина Грюнсамлехта.
Помолчав и совладав с собой, господин Дирфусс всё же заговорил. Но произнёс не то, что Альма ожидала услышать:
– Вот как… А скажите-ка, госпожа Эшлинг, кого вы привезли с собой в экипаже?
* * *Слухи распространяются быстро. Особенно когда им помогают.
На следующий день в клубе магов «Абельвиро» только и разговоров было, что о вскрывшемся заговоре: Альмагия Эшлинг – сообщница коварного вора Терренса Дирфусса!
– Да нет же, она ездила к нему, чтобы выкупить волшебную свирель, которую он украл! Но он не продал.
– Всё-то вы перепутали. Как мне стало известно из заслуживающих доверия источников, госпожа Эшлинг нанесла визит господину Дирфуссу по поручению господина придворного мага.
– Да кто она такая господину придворному магу, чтобы он ей что-либо поручал?!
– Как, вы не слыхали? Она его любовница. Недавно они, не скрывая своей порочной страсти, протанцевали вместе весь бал.
– Ну-ну, я сам там был и твёрдо помню, что господин придворный маг в паре с госпожой Эшлинг исполнил не более трёх танцев.
– А при чём тут господин Дирфусс?
– О-о-о, пока это тайна, доступная лишь узкому кругу лиц, и я, увы, не имею права посвящать вас в неё, мой друг…
– Так или иначе, господину придворному магу точно что-то нужно от господина Дирфусса – но он не ведёт переговоры сам, дабы не замараться.
– А как с этим связана магическая флейта?..
– Да никакая не флейта! У господина Диантана похитили магический кристалл, точно вам говорю.
Лишь два члена клуба не принимали участия в этих пересудах.
* * *Если бы кто-нибудь – разумеется, совершенно случайно и без какого-либо злого умысла – заглянул в окна гостиной дома номер девять на бульваре Лайл, то увидел бы со вкусом обставленную комнату, освещаемую лишь камином, к которому были обращены кресла двух девушек, занятых рукоделием. Секундой позже случайный наблюдатель заметил бы и двух молодых господ, облюбовавших столик в дальнем углу гостиной и увлечённых карточной игрой. Словом, ранний вечер в этом доме проходил спокойно, благообразно и обыденно.
А если бы некто по неведомой причине взялся подкарауливать у чёрного хода всё того же дома, то тем более не увидел бы ничего примечательного. Вот примчался посыльный из лавки. И после на целый час установилось затишье. Пока дверь не скрипнула вновь – выпуская лакея и горничную. Судя по времени и по их облику, был заветный выходной, целых полдня личного времени в неделю; судя по тому, как горничная оперлась на руку лакея, они были либо родственниками, либо возлюбленными. А впрочем, кому какое дело до того, как чужие слуги проводят досуг?
Примерно через два часа, когда совсем стемнело, лакей с горничной зашли в тупик, через незапертую заднюю дверь проникли в мрачный дом…
…и сразу наткнулись на хозяина оного.
– Вы опоздали, – проворчал господин Дирфусс.
– Отнюдь, – покачал головой лакей, а точнее, переодетый лакеем господин Толмирос. – По уговору был назначен промежуток с семи до девяти вечера. Сейчас без четверти девять.
– Пф-ф, – господин Дирфусс не удостоил его полноценным ответом.
И обратил своё внимание на «горничную» – на Альму. Которая пока не принимала участия в дружеской беседе и была поглощена рассматриванием дверного замка.
– Могу я осведомиться о смысле ваших действий, госпожа Эшлинг?
– М-м-м?.. Ах, прошу меня извинить, – Альма, спохватившись, отдала должное этикету, поприветствовала господина Дирфусса и постаралась объяснить.
Самые уязвимые для вторжения части любого дома – окна, трубы и, конечно же, двери. И если предотвратить вторжение невозможно или по какой-либо причине нежелательно, надо как следует к нему подготовиться. Попытаться угадать, как будет думать и действовать злоумышленник. Ограничится ли он обычными отмычками, или?..
– А что если никто и не подумает ко мне вламываться? – скептично спросил господин Дирфусс.
Но его выцветшие глаза в тени кустистых бровей блестели ярче, чем днём. И руки пришли в движение, он то потирал ладони, то рассеянно дёргал потрёпанный пояс так и не сменённого шлафрока. Господин Дирфусс перенял от своих тайных гостей их опасения. Их предвкушение.
Многое стояло на кону. Многое должно было решиться – и непоправимо измениться. Если и не нынешней ночью, то одной из ближайших. Ведь медлить было нельзя.
Касаемо того, где устроить засаду, мнения разделились. По воспоминаниям Альмы, её покойный отец
