Шрифт:
Закладка:
Старая госпожа Фан остановила служанок и встала подле окна, чтобы понаблюдать за этим оживленным весельем.
Узнав о собственной свадьбе с Цзюнь Чжэньчжэнь, Фан Чэнъюй никак не отреагировал. Молодой господин лишь добавил, что последует приказу бабушки и своей матери, словно это были очередные указания по поводу приема лекарств. Да он вообще всегда на все соглашался и даже ничего не спрашивал. Делал он так не ради себя, а для того, чтобы им было спокойней.
Старушка взглянула на смеющихся внучек и внука и подумала о том, что, возможно, в следующем году подобного уже не увидит. Почувствовав, как у нее начали наворачиваться слезы, она развернулась и ушла.
Дом семьи Фан был по-праздничному украшен. Поскольку взрослых здесь сейчас присутствовало немного, слуги и служанки от всей души веселились. В доме стоял звонкий смех, а снаружи не прекращались звуки фейерверков.
Пока старая госпожа прогуливалась, она видела и слышала всю праздничную суматоху, однако в глубине души старушка оставалась несчастной. Когда шум внезапно утих, она обнаружила, что пришла во двор к Цзюнь Чжэньчжэнь.
«Как я здесь оказалась?»
Двор юной госпожи Цзюнь оставался таким же, как и прежде. Здесь было не такое большое количество прислуги. Несмотря на то что местность до сих пор оставалась ярко освещена, все казалось опустевшим и безлюдным.
– Чем занята юная госпожа Цзюнь? – поинтересовалась она у служанки.
Та, в свою очередь, покачала головой и ничего не ответила.
Цзюнь Чжэньчжэнь недолюбливала слуг семьи Фан, поэтому никогда не позволяла им находиться подле нее. Хоть девушка больше не кричала на них и казалась более дружелюбной, Фан Цзиньсю уверяла, что это все притворство ради того, чтобы одурачить семью, стать молодой госпожой Фан и показать свою истинную натуру, а потому все до сих пор не осмеливались приближаться к ней.
Прервав ответ служанки, старушка сама прошла внутрь. До того как она отдернула занавеску, старая госпожа обратила внимание на окно, в котором виднелась освещенная комната.
Чжэньчжэнь расположилась на кане в новогоднем наряде, рукой подпирая подбородок. Девушка сосредоточенно смотрела на что-то перед собой. Яркие огни переливались в помещении, создавая атмосферу безмятежности и уюта.
При виде Чжэньчжэнь на душе становилось спокойней… Как забавно. Госпожа Фан посмеялась сама над собой и, слегка помедлив, вошла.
В комнате находилось только два человека. Лю-эр тоже была в новом платье, она сидела напротив света и, будучи явно в приподнятом настроении, разыгрывала театр теней.
Несмотря на то что здесь было довольно тихо, старушка не чувствовала опустошения. Это, наоборот, походило на умиротворение, похожее на выражение лица ее внучки.
– Бабушка, вы здесь, – промолвила девушка, слезая с кана.
Лю-эр с неохотой опустила руки, в которых держала фигурки для театра теней.
– Развлекаешься? – не глядя на внучку, спросила бабушка. Она уже села на кан и смотрела на доску для облавных шашек, стоявшую перед Чжэньчжэнь.
Сверкающие черно-белые шашки находились в хаотичном порядке.
– Играешь в вэйци? – спросила она.
Юная госпожа Цзюнь махнула своей служанке рукой, и Лю-эр, не обращая ни на что внимания, ушла разыгрывать сценки в одиночку. Это Чжэньчжэнь сделала ей такой подарок и объяснила, как с ним забавляться, так что она отлично могла провести время одна.
Цзюнь Чжэньчжэнь кивнула, взяла черную шашку и положила ее на доску. Старушка обратила внимание, что белые, у которых до этого момента было явное превосходство, оказались в затруднительном положении.
Во времена ее молодости семья старой госпожи была достаточно состоятельной. Несмотря на то что они были купцами, девочек, как и в семьях чиновников, также обучали игре на цитре, каллиграфии, живописи и вэйци. Но, поскольку у старших почти никогда не доходили руки до занятий с ней, уровень ее навыков был достаточно низким. Приглашенные учителя тоже особо не старались, так что ее знания были поверхностными. После замужества у нее уже не осталось времени на подобного рода занятия, так что она их забросила.
После смерти мужа старая госпожа Фан занялась семейным делом. Ей не раз доводилось слышать от других, как эти четыре искусства влияют на характер человека. Старушка снова взялась за них, однако они так и не нашли отклик в ее душе. Именно поэтому она оцепенела, увидев доску для облавных шашек.
Старая госпожа молча смотрела на нее, а внучка, так ничего и не ответив, взяла белую шашку в руки.
Комната вновь погрузилась в тишину, одна лишь Лю-эр время от времени разговаривала сама с собой и хихикала. Спустя примерно четверть часа юная госпожа Цзюнь сделала финальный ход черными, который определил исход игры.
– На этот раз белые проиграли, – вздохнула Чжэньчжэнь.
Старая госпожа Фан не удержалась от смеха:
– Победа или проигрыш зависели здесь только от тебя.
Цзюнь Чжэньчжэнь снова вздохнула:
– Вот бы и в жизни так.
В самом деле, как ребенок. Однако в этот раз ее слова не вызывали неприязни, а, скорее, заставляли почувствовать облегчение.
Старая госпожа Фан усмехнулась.
– Юйсю тоже умеет играть в вэйци, позволь ей с тобой сыграть, – предложила она.
Разве играть в вэйци в одиночку не так же бессмысленно, как играть левой и правой руками?
Весьма печально, что Чжэньчжэнь не общалась дома со своими сестрами. Хорошо еще, что более-менее ладила с Юйсю после нескольких совместных прогулок по городу. В данном случае «ладила» означало «не вступала в ссору и не устраивала драк».
– Не стоит, я привыкла играть одна, – с улыбкой ответила внучка.
Неужели в Фунине с ней никто не играл? Впрочем, у девчушки был очень дурной характер, поэтому она ни у кого не вызывала симпатии. Вполне очевидно, что Чжэньчжэнь просто не нравились попадавшиеся ей люди, поэтому она и играла сама с собой.
Старая госпожа Фан больше ничего не говорила.
Лю-эр, все это время возившаяся со своими фигурками, озадаченно взглянула на них. Прежде в канун Нового года девушки никогда не развлекались в одиночку. В Фунине их повсюду окружали люди: от мелких чиновников до молодых девушек из очень уважаемых семей.
Однако юная госпожа Цзюнь дала такой ответ только потому, что хотела одурачить семью Фан. Вероятно, это было для того, чтобы показаться несчастной, а потому развернувшаяся Лю-эр сделала вид, что ничего не поняла.
В безмолвствующую комнату вернулось спокойствие, которое совершенно не вызывало чувства опустошения и одиночества.
Старая госпожа Фан помолчала с минуту, затем
