Чтобы немного освежиться и дать алкоголю выветриться, Петр решил прогуляться около станции. Благо ночь выдалась безветренной и даже не особо холодной. Стараясь не шуметь, он оделся, переложил яйцо во внутренний карман куртки и вышел на улицу.

Притихший сонный поселок был погружен во тьму. Лишь вдалеке неподалеку от взлетной полосы горел одинокий прожектор. В окружающей тишине было слышно, как с хрипом спускался в легкие холодный воздух. Петр прошел вдоль канатов по безлюдным снежным тропкам, обошел почту, медпункт и собирался уже вернуться на станцию. Вдруг снег вокруг заискрился. Впервые за все время, которое Петр провел на островах, рассеялось плотное покрывало облаков. Показалась огромная полная луна, похожая на серебряную монету. Неприветливый северный пейзаж ожил и заиграл миллионом отблесков и оттенков. Петру захотелось прогуляться к морю, посмотреть, как отражается лунный свет на его мрачных волнах.

«Жаль, нет смартфона чтобы все это снять, – с горечью подумал он. – Отправил бы Алисе. Впрочем, не факт, что она даже просмотрела бы сообщение, после того как я пропал под Новый год. Надеюсь, Арцыбашев сдержал обещание и ей позвонили. Тогда есть хоть какой-то шанс, что она меня простит».

Поселок вместе с канатами остался позади. Перед Петром лежало море, поверхность которого пересекала сверкающая белая дорожка. Он осторожно спустился на пляж и пошел вдоль воды. В лунном свете виднелись очертания дальних скал. Возле самой линии прибоя лежал крупный базальтовый валун, на котором с военной небрежностью были нанесены белой краской цифры «3–10».

«Интересно, раньше не замечал этой надписи, – подумал Петр. – Наверное, военные размечают участки».

Аяна его предупреждала, что слишком близко к линии прибоя подходить нельзя: вроде как островов достигал дальний хвост Гольфстрима, и в паре десятков метров от берега начиналась подмываемая снизу корка льда, нестабильная даже в январские морозы. Тем не менее именно сегодня Петру хотелось посмотреть на море вблизи, ощутить на лице его брызги. Водка в крови подогревала страсть к приключениям. Он осторожно потрогал лед ботинком, потом ступил одной ногой. Ни треска, ни вибрации – будто под тобой не замершая вода, а идеально ровный бетон. Петр перенес вторую ногу, постоял, даже невысоко подпрыгнул – никакого эффекта. Это добавило ему смелости.

Мелкими шажками он пошел прочь от берега в сторону воды. Метров через двадцать он услышал приятный шелест волн. Как глупо, что он ждал больше недели, чтобы подобраться к морю. Аяна просто слишком переживает за него и дует на молоко. Конечно, лед безопасен! Разве может быть иначе, когда вокруг минус тридцать? Кстати, об Аяне: надо бы узнать, когда она возвращается с островов. Может, она планирует задержаться в Питере или Москве, – тогда у них получится встретиться. Да и в Иркутск, в принципе, можно слетать, ради хорошей женщины семь верст не крюк. В конце концов, на Алисе свет клином не сошелся. Может быть, это задание – знак судьбы, что не она ему нужна.

С такими мыслями Петр подошел к кромке льдины и остановился метра за два до воды. Из-за мороза совсем не чувствовался привычный йодистый запах моря, зато хорошо был слышен шум волн. Петру вдруг стало невероятно весело и хорошо, словно он сбросил с плеч груз невыполнимого задания и вот-вот сядет на самолет, летящий на материк. А дальше – поезд, родной город, дом, стены любимой квартиры и старый добрый ноутбук, на котором написана не одна сотня страниц. Совсем неплохая жизнь, если задуматься. Черт с ними, с деньгами, пробьемся как-нибудь. Пока что подработками, а там, глядишь, придет и признание – премии, авторские курсы, резиденции…

Стихийное примирение со своей участью вызвало в душе у Петра настоящую эйфорию. Он твердо решил завтра же признать поражение и вернуться к привычному образу жизни. Надо только вовремя вернуть яйцо, чтобы не подставить Глеба Мэлсовича. Кстати…

Петр расстегнул куртку и достал из кармана австрийский артефакт. Поднял его к небу и повертел, любуясь бликами на неровной, покрытой оспинами поверхности камня. В лунном свете вновь мелькнули буквы старого девиза. «Что же они все-таки означают?» – подумал Петр с веселым пьяным любопытством.

В этот момент он вдруг ощутил сильнейший толчок в спину, будто его на полном ходу ударила машина. Петр упал и выронил яйцо. Оно покатилось по льду и остановилось в нескольких метрах от него у самой кромки. Он потянулся, чтобы схватить его, но лед под ним затрещал и тронулся.

Осколок льдины, на котором оказался Петр, стал неожиданно быстро дрейфовать прочь от яйца в открытое море. Он почувствовал, как его закрутило на волнах. В голове мелькнула последняя робкая надежда быстро встать и перепрыгнуть обратно – может быть, он даже успеет подобрать яйцо. Петр приподнялся на руках, но, видимо, сделал это слишком резко. Льдина закачалась и мгновенно перевернулась, сбросив его в ледяную пучину. Последнее, что он успел увидеть на поверхности, – странную тень, черневшую у кромки льда. Петру показалось, что он узнал силуэт Маклакова.

Оказавшись под водой, Петр почти сразу начал тонуть. Тяжелая зимняя одежда моментально намокла. Она сковывала движения и тянула ко дну. Стремительно заканчивался воздух в легких. Первые секунды Петр изо всех сил барахтался, пытаясь сбросить куртку и выплыть наверх, но силы его быстро оставили, и он продолжил падение, смирившись с неизбежной смертью. Под воду лунный свет почти не пробивался, и Петру казалось, что он оторвавшийся от корабля космонавт, кубарем летящий в бесконечную черную бездну.

Внезапно его больно тюкнуло по лбу что-то небольшое и твердое. Петр поймал неизвестный предмет и от неожиданности едва не наглотался воды. Яйцо! Выходит, оно не удержалось на льдине и тоже упало в море. Ну что ж, даже если он умрет, по крайней мере, заберет его с собой, а чертов Маклаков останется ни с чем. Обладание яйцом, пусть даже ценой жизни, наполнило сердце Петра неизъяснимой радостью. Он ласково поглаживал артефакт, как голову котенка, и продолжал погружаться на дно.

Последние отблески света давно исчезли, Петр оказался в полной темноте. Тем не менее смертельное удушье никак не наступало, как будто отпала необходимость дышать. Более того, он больше не чувствовал холода, морская вода теперь напоминала ему теплую ванну, по которой он скучал с момента отъезда из Москвы.

Петр не мог понять, что происходит. Может, он умер и так выглядит загробный мир – как