ветер с океана удерживал температуру на чертовски низком уровне. Хорошо, что у Дрена было новое пальто. Ног, правда, жалко. Он втер в них немного тепла. Может быть, он возьмет ботинки Джакса, когда тот умрет — это справедливо, поскольку Дрен потерял свои из-за старика.

Прошел полдень, а Джакса все еще не было видно. Он не выходил. Его визит в ковровую лавку не был поручением или передачей сообщения. Он оставался на месте. Возможно, это был его дом. Возможно, он вздремнул. Возможно, это было подходящее время для визита. Дрен ухмыльнулся.

Он встал и потопал ногами, чтобы разогнать кровь, пока проверял расстояние между зданиями. Это был легкий прыжок. Расстояние, которое Дрен преодолевал сотни раз.

Он вытащил свой украденный нож и крепко его сжал. Лучше держать его в руке, чем рисковать, что он выскользнет во время прыжка. Дрен не собирался наносить Джексу визит на дом, не имея наготове лезвия. Это было бы плохой идеей. Он оглядел улицу, но никто не поднял глаз. Зачем им это? Слишком занятые беспокойством о своих гребаных жизнях. Он посмотрел на небо, но там не было ни одного дайджаку. Он был готов идти.

Дрен отступил назад, убедился, что у него достаточно места для приличного разбега. Сделал несколько глубоких вдохов. Пришло время. Он мог это сделать. Время для гребаной расплаты.

Приземлившись на крышу напротив, он подождал в тени, переводя дыхание. Кровь забурлила в жилах, и он сказал себе, что это просто от прыжка. Он не испугался. Не какого-то старика с одной рукой. Старика, который, вероятно, наложит в штаны, увидев, как Дрен входит в дверь с ножом в руке. Как призрак.

Эта мысль заставила Дрена улыбнуться. Он готов.

Дверь на крышу легко открылась. Люди всегда беспокоились о входной двери и никогда не думали о том, что находится у них над головами. Они никогда не верили, что неприятности придут таким образом.

На лестничной клетке было темно, поэтому он подождал, пока его глаза привыкнут. Он прислушался в поисках подсказок о том, где может быть Джекс, но в доме было тихо. Если повезет, старый ублюдок будет спать. Однако он разбудит его, просто для того, чтобы Джакс увидел, кто перерезал ему горло. Он ни за что не хотел, чтобы этот человек умер, не узнав, кто его убил. Ни за что. Дрен хотел посмотреть этому ублюдку в глаза. Если бы существовала какая-то загробная жизнь, Джакс мог бы провести остаток вечности, зная, что Дрен взял над ним верх.

Он спускался по лестнице очень осторожно, следя за тем, куда ставит ноги, чтобы убедиться, что его вес распределен равномерно. Его не выдаст ни одна скрипучая доска.

На втором этаже были две двери, ведущие в спальни, ни одной из которых давно не пользовались. На полу одной из комнат лежала детская кукла, покрытая слоем пыли и паутины. Может быть, девочка, которая жила там, сбежала, и, где бы она сейчас ни была, жизнь продолжается почти так же, как и раньше. А у Дрена? Он был благодарен, что его родители не могут видеть его сейчас. Он думал, что отец поймет, но знал что мать — нет.

На первом этаже были еще две комнаты с закрытыми дверями. Он затаил дыхание, подкрадываясь к первой. Он потянулся к дверной ручке, крепче сжал нож и поднял его, готовый нанести удар.

Ручка заскрипела, когда Дрен повернул ее, и он быстро толкнул дверь. Кровать стояла в дальнем углу комнаты. Кто-то спал под одеялом. Джакс. Это должен быть Джакс.

Чтобы добраться до кровати, потребовалось четыре шага. Дрен почувствовал, как в нем поднимается гнев. Возмездие.

Дрен схватил Джакса за плечо, чтобы перевернуть его и вонзить нож ему в сердце, но его рука просто утонула в одеяле. Там никого не было. Дрен собирался проткнуть какое-то свернутое постельное белье.

Черт. Джакс, должно быть, в соседней комнате.

Он повернулся и пошел обратно. На лестничной площадке он остановился, услышав мужской голос снизу. Не Джакса. Этот голос был моложе, не такой измученный.

— Мы пока не знаем, кто такой новый губернатор, но Черепа не ждут. Они вышибают двери и хватают всех, кого хотят. Это хуже, чем было долгое время.

Дрен перегнулся через перила, пытаясь разглядеть говорившего. Он не подумал, что Джакс может быть с кем-то еще. Нечего беспокоится о старике, но если с ним был другой шулка…

— Нет никакой логики в том, кого они забирают, — продолжил мужчина. — Все это так случайно, мы не можем вовремя убрать их цели, чтобы спасти хоть кого-либо.

Черт возьми, Дрен не собирался рисковать. Джакс мог подождать. Дрен, в конце концов, был терпеливым человеком, и он не собирался идти на самоубийственную миссию. Он попятился к лестнице. Теперь он знал, где живет Джакс, и мог вернуться, когда ему заблагорассудится. Он развернулся. Пора уходить.

— Я думал, мы тебя убили, — сказал Джакс, сидя на лестнице, ведущей на следующий этаж. Широкая ухмылка на лице старика и дубинка в его руке. — Осторожнее со своим ножом — ты можешь кого-нибудь поранить, если не будешь осторожен.

Дрен не мог в это поверить:

— Как, черт тебя возьми, ты ко мне подкрался?

Джакс только усмехнулся и выпрямился. Теперь, когда они оба были на ногах, Дрен понял, насколько шулка крупнее его. Джакс, должно быть, был выше шести футов ростом. Широкоплечий. Теперь, когда его спина выпрямилась, он внезапно перестал выглядеть таким хрупким. Дрен мог видеть в нем воина, тело, созданное за всю жизнь сражений.

— Итак, ты хочешь продолжить разговор или мы сразу перейдем к попыткам убить друг друга? — спросил Джакс.

Дрен улыбнулся, пожал плечами, пытаясь выглядеть застенчивым, как мальчик, которого застукали за тем, что он запустил руку в торт. «Наверное, будет лучше, если мы перейдем сразу к убийству». Он сделал выпад с ножом еще до того, как закончил предложение, мысленно представив, как лезвие уже погружается в живот Джакса.

Только старика там не было. Он отступил в сторону, и, когда удар Дрена пролетел мимо, Джакс ударил его дубинкой по руке. Рука онемела, и он выронил нож. Дрен развернулся, каким-то образом удерживая равновесие, и нанес удар другой рукой, но Джакс отклонил голову в сторону, и Дрен снова промахнулся. Он попробовал один хук правой, но рука не слушалась, и Джакс врезал дубинкой по животу Дрена. Дрен упал на колени, и его вырвало желчью на пол. Гнев, унижение и ненависть