Микшан завыл — безнадежно, как собачонка, которую волокут к реке топить.

— Что, милок, кислые яблочки оказались? — послышался голос сзади. — Оскома замучила?

И не повернуться, не поглядеть на того, кто за спиной. Стой, уткнувшись в стену. Еще можно вниз глаза скосить. Там стол стоит, дощатый, некрашеный. Таких в деревне полно.

— Дяденька, пусти! — прогундосил Микшан.

— Ишь как запел! А как яблоки воровать, так героем был.

— Я же ни одного яблочка не сорвал. Хоть проверьте.

— Еще бы ты сорвал… Тогда не знаю, что с тобой надо было бы сделать. А так пришибить тебя до смерти — и дело с концом.

— Как это, ни за что, и пришибить? Меня искать будут. Милиция с собаками приедет.

— С собаками? Это интересно. Псина возьмет след и приведет проводника на берег реки, знаешь, где омут. А там найдется твоя сумка, с которой ты за яблоками ходил. След там и оборвется. После этого искать будут уже в реке. Может быть, выловят твой сандаль. Да-да, этот самый, не дрыгай ногой.

Разговор напоминал дурацкие пристебки, но ржавая цепь и острая боль в носу возвращали происходящее в русло реальности. А в реальности уже не подергаешься, так что остается ныть, как нашкодивший малец:

— Я больше не буду! Честное-пречестное!

— Ты еще перекрестись или честное пионерское вспомни.

— Чево?

— Видали, не помнит. А я вот помню.

— Дяденька, хочешь, я честное пионерское дам, что больше за яблоками по чужим садам лазать не буду?

— А зачем оно мне? К тому же ты не пионер.

Говоривший выбрался из-за спины Микшана на свет. Да, это был дядька Евстихей, тысячу раз виданный, в котором, кажется, ничего особого не было. Но почему-то от этого стало еще страшнее. Хотелось плакать, но не моглось. Нос не позволял.

Живо вспомнилось, как старухи говорили про Евстихея: «Дьявол, колдун окаянный!»

Евстихей вытащил откуда-то стул, уселся напротив Микшана. Цепь небрежно сдвинул в сторону, заставив Микшана взвыть. Выложил на стол большое румяное яблоко и огромный шприц с тонкой иглой. Такие шприцы Микшан видел у ветеринара. Последней на столе явилась прозрачная склянка, украшенная изображением черепа и костей.

Евстихей наполнил шприц отравой и принялся вгонять иглу в румяный бок, негромко напевая:

— Яблочко, яблочко, соку спелого полно!

Микшан сидел замерев, только губы тряслись. Даже ломотная боль в носу мучила уже не так сильно.

— Ну, как, охота моего яблочка откушать?

— Не-е…

— Правильно. Напоено было ядом, знать, оно. Откуда стихи, знаешь?

— Не…

— Эх, ты, а еще пионер!

— Я и не пионер вовсе. Дяденька, пусти, больно же…

— Хочешь, чтобы не больно? Яблоко перед тобой. Кусай, через минуту сдохнешь, и больно не будет.

— Нет!.. Не надо!

— Тогда терпи.

— Дяденька, миленький, отпусти! Ну, что я тебе сделал?

— Что сделал? Если бы ты хоть до одного яблока дотронулся, враги меня сразу бы нашли. Спрашивается, как бы я от них отбивался? И если тебя, дурака, сейчас отпустить, они тоже, ни минуты не мешкая, меня найдут.

— Да какие у вас враги? Кто на вашу пенсию позарится?

— Хорошо. Интереса ради покажу, какие у меня враги, и послушаю, что ты потом скажешь.

Евстихей сунул руку за спину, вытащил оттуда большое фарфоровое блюдо с широкой голубой каймой.

— Как оно тебе?

— У нас дома такое же. Бабка как смокву делает, то потом на такую тарелку выкладывает.

— Правильная бабка. Потому ей нос и не защемило. Вот у меня смоквы нет, я так обойдусь.

Евстихей протер блюдо рукавом телогрейки, добыл откуда-то одно яблоко и запустил его по краю блюда.

— Яблочко, яблочко, спелое, румяное, покатись по блюдечку с голубой каемочкой, обеги весь белый свет, покажи, что есть, что нет. Кто на меня бедного, одинокого, незащитного, всякое зло умышляет, погубить хочет до самыя смерти безжалостно.

Микшан смотрел, позабыв на время про боль в носу.

Яблоко накручивало на блюдце виток за витком, молочно-белый фарфор насквозь просквозил солнечным светом, лишь небесно-голубая полоса оставалась прежней, а все остальное обратилось в подобие серебряного зеркала, в котором обозначилась комната и молодой человек в ней. Одет он был вполне современно, по-городскому. Встретишь такого на улице — глазом не покосишь, разве что девчонки могут заглядеться на блондинистого парня.

Где-то за кадром зазвонил телефон. Обычный звонок безо всяких музыкальных выпендрежностей. Микшан вздрогнул. Он никак не ожидал, что яблочко не только картинки показывает, но и звук передает. Цепь больно рванула нос, призвав пленника к порядку.

— У аппарата… — нестандартно ответил блондин. — Что? Так… Это интересно. Хорошо, сейчас буду. Форма одежды, как я понимаю, парадная.

Парень скинул адидасовскую куртенку, футболку огладил ладонями, и вдруг оказалось, что его облегает тонкая серебристая кольчуга. Под ней наверняка было что-то поддето, но Микшан не мог разобрать что. Куртешка надежно прикрыла боевой доспех. Кривые кроссовки отлетели в сторону, а на ноги парень натянул бежевые сапожки со скошенным каблучком. На последнем показе моды, которого Микшан не видел, такая обувь была названа новейшим взвизгом современного стиля.

Хотя Микшан показов моды не смотрел, но маменька так негодовала, что парням девчачьи сапожки рекомендуют, что в память Микшану они запали.

Джинсы удивительно хорошо подходили хоть к снаряжению витязя, хоть к современному наряду. То же и с лентой на лоб. Сегодня ее кличут хайратником, тысячу лет назад звали иначе, но суть от этого не меняется.

Напоследок парень снял со стены висящий над кроватью меч. Такие сабельки продаются в любой сувенирной лавке, но едва эта игрушка оказалась в хозяйских руках, она на глазах переменилась, обратившись в серьезное оружие.

Клинок поднялся на уровень глаз, разрубив мир на нижний и верхний.

— Чую, подглядывает за мной злобный враг, — произнес меченосец. — Подглядывай, тварь, мне скрывать нечего. А как встретимся, поглядим глаза в глаза. Вот тогда и выясним, чем дело кончится.

Меч опустился к перевязи и словно растаял в воздухе. Теперь в комнате стоял обычный, слегка мажористый парень. Он щелкнул выключателем и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Евстихей подхватил яблоко, прекратив его вращение. Волшебное зеркало погасло.

— Ч-что это было? — заикаясь, спросил Микшан.

— Сказок, что ли, не читал? Наливное яблочко на блюдечке с голубой каемочкой. Катается, покатывается, белый свет показывает.

— Я про мужика…

— Тогда не что, а кто. Вопросы задавай правильно. В делах волшебных от неверного вопроса можешь так залететь, что приколоченным носом не отделаешься.

— Ну, подумаешь, кто…

— Вот именно, подумаешь. Теперь сиди на привязи, думай. А добрый молодец, которого мы сейчас видели, это светлый рыцарь Патр. Во