Шрифт:
Закладка:
Они подняли глаза.
К кресту, поскальзываясь и часто останавливаясь, с трудом взбирался человек.
Господин Монбардо приложил ладонь козырьком ко лбу.
– Это Робер Коллен, – сказал он.
Ответом ему был слабый стон. Госпожа Летелье, изнуренная голодом и усталостью, пришла в себя. Но о том, чтобы продолжать поиски, и речи быть не могло. Да и к чему? День заканчивался. Внизу, под ними, уже начали собираться тучи. И разве они не выполнили свою задачу? Разве вся гора, от самого низа до пустынной кромки откоса, к которой приближался Робер, не была обследована?
Обратный путь прошел в тишине и тягостных раздумьях. Оба семейства – и Монбардо, и Летелье – вот уже двенадцать часов как ничего не ели; голод усиливал их тревогу.
В трактире, где госпожа Аркедув заказала ужин, лампа осветила изможденные лица, на которых читался один и тот же вопрос: «А как там у вас?»
Ничего. Никто ничего не обнаружил. И все вернулись, за исключением Робера. Он сказал Максиму: «Возвращайтесь без меня. Я справлюсь сам. Не нужно обо мне беспокоиться».
– Ну что, мой мальчик? – произнес господин Летелье, растерянно разводя руками. – Что ты об этом думаешь?
– Я? Но… что нужно сообщить в полицию…
– Так ты не веришь, что это был несчастный случай?
– Боже мой… может, да, а может, и нет… но полиция…
Губы крестьян растянулись в понимающих улыбках.
– В полицию уже сообщили, – пробормотал господин Летелье тихим голосом и со смущенным видом. – Утром я телеграфировал герцогу д’Аньесу, который приедет сюда вместе с сыщиками.
Ошеломленный Максим увидел, как он потупил взор.
– Если это не несчастный случай, – воскликнул Монбардо, – то что же тогда?.. Бегство?.. Вряд ли. – Он немного помолчал, а затем промолвил: – Тогда, быть может, похищение?..
– Я уже начинаю в это верить, – сказал господин Летелье. – Думаю, вскоре придет письмо, в котором за возвращение Марии-Терезы потребуют крупную сумму.
– Несомненно, – согласился Максим.
В сторонке кружком сидели человек сорок горцев, недоверчиво качавших головами. Вслед за ними с сомнением покачала головой и госпожа Монбардо.
Господин Летелье пристально вгляделся в их лица, одно за другим.
– А вы что об этом думаете, друзья мои? – спросил он. – Если у кого-то есть какие-нибудь соображения, выскажите их.
С характерным для этих мест несколько шепелявым выговором за всех ответил Борню:
– О, конесно нет! Насенские и знать-то нисего не знают!
Но все они боялись сарванов.
Внезапно по черепичной крыше забарабанил дождь, похожий на топот тысячи маленьких лапок, перескакивающих с плитки на плитку. Некоторые при этом шуме вздрогнули.
Господин Монбардо подошел к свояку и прошептал:
– Теперь ты понимаешь, почему кража статуи и чучела произвела на них такое впечатление? То-то еще будет, вот увидишь!
– Будем откровенны, – признал господин Летелье. – Ты – с вчерашнего утра, я – с утра сегодняшнего, разве мы сами думаем о чем-то другом?
– Какая глупость!
Глава 7
Ожидание и прибытие подкрепления
На следующее утро, в девять часов, все, как обычно, собрались в столовой Мирастеля. Были там и господин Монбардо с супругой; необходимость возвращения в опустевший Артемар повергла их в такой ужас, что госпожа Аркедув разместила всех у себя до новых распоряжений.
Скверная ночь. Крайняя усталость и тревога не дали уснуть никому. Дождь никак не кончался. Они проклинали его за то, что пошел слишком поздно, если бы он начался накануне, на влажной земле отпечатались бы следы. Никаких новостей. Робер Коллен так и не вернулся, герцог д’Аньес еще не приехал, а почтальон пока не принес мсье Летелье письмо с требованиями похитителей, которого тот так ждал – на которое так надеялся!
Много говорили – из страха, что молчание оставит слишком широкий простор для фантазий. Госпожа Летелье, помимо печали, испытывала глубокую досаду оттого, что Мария-Тереза исчезла в ту самую минуту, когда герцог д’Аньес изволил просить о чести стать ее зятем. Она горячилась, рыдала и повторяла в отчаянии, к коему примешивалась злоба:
– Я бы предпочла… Ох! Я бы предпочла выдать ее замуж за того турка, чем оставаться в неведении о том, что с ней сейчас…
И она принималась рыдать, прежде чем изречь другие сумасбродства.
Максим, обеспокоенный затянувшимся отсутствием Робера и уязвленный единодушным безразличием по отношению к такой преданности, удалился в свою лабораторию, где он мог хоть немного побыть в тишине. Но рыбки в аквариумах его больше не интересовали. Океанография его утомляла. Кисти и краски действовали на него так же, как конфеты на детей, когда им не хочется сладкого. Максим прошелся рассеянным взглядом по коробкам из его коллекции, что висели на стенах ротонды, и проникся презрением к себе за то, что когда-то их ценил.
В них, однако же, содержались любопытные вещицы. Некогда он развлекался тем, что ловил всевозможных животных, форма и цвет которых совпадали с формой и цветом среды их обитания, да так точно, что враги не способны были их заметить. Гонялся он и за теми зверушками, что изо всех сил стараются походить на других животных – либо для того, чтобы пугать противников, либо ради того, чтобы усыпить бдительность своих жертв. Одним словом, это была коллекция миметизмов.
Желая понизить градус своего беспокойства, Максим попытался вспомнить самые сложные из этих наивных охот, когда животные прятались с таким совершенством, что сам факт их поимки был сродни чуду. И он с грустью припоминал, с какой радостью накрывал стеклянным колпаком какого-нибудь незнакомого зверька, буквально сливавшегося то с веткой, то с листом, а то и с камнем. Сколько раз, чтобы порадовать его, отправлялась на поиск миметизмов Мария-Тереза!.. Бедная дорогая сестричка!..
Ну уж нет! Уединение и бездействие определенно ничего не дадут! Уж лучше застегнуть гетры и отправиться на помощь Роберу.
Предупредив господина Летелье, Максим ушел в горы.
Дождь прекратился.
В Мирастеле ждали, но время тянулось столь медленно, что это приводило в отчаяние. Господин Летелье расхаживал взад и вперед по коридорам замка и садовым аллеям. Господин и госпожа Монбардо пытались читать газеты, в которых случившееся описывалось абсолютно не так, как все было на самом деле.
Что до госпожи Летелье, то она поднялась в комнату дочери вместе с госпожой Аркедув, и первая старалась представить Марию-Терезу в окружении ее личных вещей, тогда как вторая с нежностью вдыхала стоявший там цветочный аромат. В дверь то и дело звонили посетители,
