Растрелли, еще не было на свете, построил этот дворец боярин Федор Головин — генерал-адмирал и первый кавалер первого русского ордена Святого Андрея Первозванного. На шумных пирах адмирала охотно веселился царь Петр. Здесь же принимал он посла Людовика XIV. После смерти адмирала царь купил дворец для себя. Вдали от старых боярских усадеб, рядом с полюбившейся Немецкой слободой, где жили его первые учителя и дорогие сердцу люди, задумал он устроить свою московскую резиденцию. Потом поселился во дворце юный Петр II. В нем и скончался. Теперь умирал дворец…

Старинные русские храмы и дворцы, очевидно, должны были притягивать молодого Растрелли своей необычностью по сравнению с европейскими. Он снова и снова возвращался к ним, стараясь познать сущность их величавой красоты. С мастерством талантливого рисовальщика он сделал наброски соборов Кремля, церкви Николы «Большой крест», Успения на Покровке, в Дубровицах, Меншиковой башни. Даже тщательно вычертил их планы. Вдруг пригодятся в будущем…

28 апреля 1730 года Москва проснулась от радостного перезвона. Сначала ухнули разом колокола Ивана Великого, потом подхватили на церквах, ближних к Кремлю, а там пошло и пошло. Настал день коронации новой императрицы России.

В обед, когда расселись за столы, уставленные в Грановитой палате, началось всеобщее веселье и в душных покоях старого кремлевского дворца, и на Красной площади, куда сбежался неимущий московский люд. За первыми тостами последовали первые милости: кому новый чин с деревнями и живыми душами, кому орденскую ленту, а простонародью — фонтаны вина и туши наскоро зажаренных быков.

До семейства Растрелли черед дошел в самом конце мая.

За два прошлых десятилетия принцессе Анне наскучили холодные и тесные покои бедного курляндского замка. Теперь по праву она требовала пышности и роскоши. Не отвечали ее желаниям старые московские дворцы, разновременные творения от первого каменного государева двора при Иване III до узорчатых теремов Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Возжаждала иметь собственное строение, соответствующее ее новому положению.

Императрица соизволила повелеть возвести для нее дворец в Кремле, против цейхгауза (арсенала). Для ускорения работ приказано было призвать Растрелли в помощники «мастера палатного и каменного дела» Готфрида Шеделя. Десять лет состоял он при строительстве дворцов некогда светлейшего князя Меншикова. А немцы начали надолго входить в большую силу.

13 июня Растрелли подал смету стоимости нового дворца — 12 213 рублей 50 копеек. А в первых числах июля сотни мужиков и солдат начали рыть канавы под каменный фундамент нового императорского дома в Кремле. Для поспешания решено было возводить Анненгоф в один этаж и деревянный.

Денег на строение не жалели. 11 сентября архитектор просит еще 6500 рублей. Дают. Через три месяца еще одно прошение — на 2021 рубль 73 копейки. И снова дают без промедления. Тратить больше, чем рассчитано, стало привычным и даже модным.

Между двумя дополнительными сметами появляется долгожданный и радостный указ:

«Ее Императорское Величество указало именным Своего Императорского Величества указом: итальянской нации архитектору де Растрелли по учиненному с ним контракту быть при дворе Своего Императорского Величества придворным архитектором, считая сего 730-го года июня с 1-го числа (с которого он, Растрелли, обретался у строения нового Ее Императорского Величества дворца) впредь три года, а именно будущего 1733 года по 1 число, и делать ему всякое строение каменное и деревянное, какое от двора Ее Императорского Величества повелено будет, а Ее Императорского Величества жалованья давать ему по вышеписанному контракту по 800 рублей в год…» Указ подписал обер-гофмаршал двора Левенвольде.

Наконец фортуна, милостиво улыбнувшись, вошла в дом Растрелли. Путь к исполнению желаний был открыт.

А собственно говоря, кому из Растрелли она улыбнулась? Опытному Бартоломео Карло? Или нетерпеливому, талантливому Франческо Бартоломео? Не случайно Ю. Денисов и А. Петров, исследователи творчества Ф. Б. Растрелли, отмечают, что «взаимоотношения между Растрелли-младшим и его отцом в сфере их творческой деятельности остаются наиболее сложным и трудным для решения вопросом их биографии».

V

В Санкт-Петербурге и сейчас на Английской набережной стоит особняк — выдающийся памятник русского классицизма конца XVIII — начала XIX столетия. Одним боком он прижался к величественному зданию бывшего Сената. Парадным фасадом смотрит на широкую Неву, скованную гранитными берегами. Когда-то принадлежал особняк графине А. Г. Лаваль. В салоне графини бывали А. С. Пушкин, И. А. Крылов, В. А. Жуковский, А. С. Грибоедов, М. Ю. Лермонтов. Здесь накануне 14 декабря 1825 года собирались декабристы. Еще ранее на этом месте стоял дворец хитрейшего и умнейшего министра Анны Иоанновны — барона Остермана, современника и свидетеля многих поступков героя книги.

Сегодня в особняке — читальный зал Российского государственного исторического архива. А сам архив, как мы уже знаем, хранится в зданиях бывших Сената и Синода. Большинство уцелевших документов о жизни и деятельности Франческо Бартоломео Растрелли (так же как и Доминико Трезини) находится именно здесь.

На столе папка с названием: «Дело о определении в службу Ея Императорского Величества архитектором графа Варфоломея де Растреллия». В папке несколько листков.

Лист первый:

«Подано сентября 28 дня 1736 года.

Всепресветлейшая Державнейшая Великая Государыня Императрица Анна Иоанновна, Самодержица Всероссийская:

Служил я нижайший Вашему Императорскому Величеству три года без жалованья вспоможением при родителе моем графе Варфоломее де Растрелли в архитектуре подлежащей и строениях и обучился как надлежит, а в службу Вашего Императорского Величества не определен.

Всемилостивейшая Государыня Императрица, прошу Вашего Императорского Величества да повелит Ваше Державство определить меня нижайшего в службу Вашего Императорского Величества к архитектурным делам с надлежащим жалованьем против прочих иностранных архитекторов, обретающихся сейчас в России.

Вашего Императорского Величества нижайший раб

граф де Растреллий».

Прошение противоречит указу от 10 ноября 1730 года. По указу граф Растреллий назначен придворным архитектором. В прошении шесть лет спустя просит принять на службу. Да вдобавок сообщает, что «служил… три года без жалованья… и обучился как надлежит…». Зачем же придворному архитектору учиться заново?

В прошении сказано: «…определить меня… в службу… к архитектурным делам с надлежащим жалованьем…» В деле — письма от 6 октября 1736 года в Адмиралтейство, Комерц-коллегию, Канцелярию от строений с запросами: кто из архитекторов сколько получает? И ответы: шестьсот… тысячу… восемьсот… Но в указе 1730 года точно обозначено жалованье придворного зодчего: 800 рублей в год.

Никак не согласовываются два документа. Будто речь идет о разных людях. А если это действительно так? Указом от 10 ноября 1730 года придворным архитектором назначен Растрелли-старший. Прошение в 1736 году подает Растрелли-младший.

На стол ложатся новые папки с документами Придворной конторы.

Справка от 5 января 1742 года: «По именному блаженныя и вечнодостойныя памяти Ея Императорского Величества Государыни Анны Иоанновны… данному… ноября 9 дня прошлого 1734 года повелению архитектору-скульптору де Растреллию, который по контракту учиненному с ним в придворной конторе обязан быть в службе, жалованье производится с суммы впредь до указа по тысяче по пятисот рублев в год…» Это — о Растрелли-старшем. В 1733 году закончилось действие контракта, подписанного по указу 1730 года. В 1734 году его продлили.

Справки Канцелярии от строений за 1743 год. В