не придется. Впрочем, выбора у него в данный момент всё равно не было. Талисман был у Джорджии, а она сейчас спала в совсем другом доме. Пробудившись в Реморе, она сейчас, несомненно, беспокоится о нем, Фалько.

Он вздохнул и закрыл глаза. Стоявшее в ногах кровати зеркало отразило рассыпавшиеся по подушке темные кудри. Ему уже приходилось отражать такие же…

— Так что, говоришь, ты сделала? — спросил Лючиано.

Он хотел знать во всех подробностях о том, что и как произошло с Фалько в Лондоне, и Джорджии, хоть она и не собиралась пока посвящать его в эту часть своего плана, не удалось уклониться от ответов на его вопросы. Хорошо хоть, они были на людях. Сидя на каменном парапете, окружавшем стройную колонну в центре Звездного Поля, они пили лимонад, купленный на соседнем лотке.

Лючиано выглядел таким разгневанным, что Джорджии стало не по себе. Ей хотелось, чтобы он, если уж у нее нет шансов на более глубокое чувство, по крайней мере восхищался ею, а теперь, похоже, она сделала всё, чтобы добиться обратного эффекта.

— Поверить не могу, — проговорил Лючиано. — Мои родители! Они же никогда раньше не думали ни о каком усыновлении.

— Ну, это не было заранее спланировано. Они сделали такое предложение, потому что социальное обеспечение не могло подыскать для Фалько ничего другого.

— Спланировано-то это, положим, было, — с горечью проговорил Лючиано. — Ты никогда не говорила, что собираешься впутать в это моих родителей.

— А ты против этого? — нервно спросила Джорджия.

— Нет, — после небольшой паузы ответил Лючиано. — Я не то, чтобы против, только для меня это вроде как потрясение. Что толкнуло тебя на это?

— Я разговаривала с твоей мамой. Она всё еще так тоскуй по тебе. Фалько нужен дом, где его приняли бы как родного, а ей, по-моему, нужен кто-то, о ком она могла бы заботиться.

— Ты у нас прямо-таки тетушка, разыскивающая пропавших родственников, — пусть со слабой, но все-таки с улыбкой проговорил Лючиано. — Знаю, что это эгоизм с моей стороны но я не хочу, чтобы меня кто-то заменил — даже Фалько.

Джорджия сжала его руку.

— Этого и не случится. Ты незаменим.

Они вернулись к ларьку, чтобы возвратить деревянные кружки — в Талии такими вещами не разбрасывались.

— Странно даже подумать, что через неделю здесь будет скаковая дорожка, — решив сменить тему, проговорила Джорджия. — И по дорожке этой будут скакать Чезаре и его соперники.

— И весь Овен будет надрываться, поддерживая его и Архангела, — добавил Лючиано. — Всё семейство придет поболеть за Чезаре.

— А ты будешь присутствовать на Скачках? — спросила Джорджия.

— Да, — со слегка смущенным видом ответил Лючиано. — Думаю, что мы с доктором Детриджем будем сидеть вместе с Родольфо и герцогиней в папской ложе.

— Королевское место. Как это получается, что ты водишь дружбу с аристократами, а я остаюсь простым конюшенным мальчишкой?

— Случай, — ответил Лючиано. — Или судьба. Придется тебе смотреть, стоя в Поле вместе с другими реморанцами. Подозреваю, что удовольствия ты получишь намного больше.

— Берегись! — воскликнула внезапно Джорджия. — Рыбы!

Рука Лючиано метнулась к висевшему на поясе кинжалу. На приближавшихся к ним трех молодых людях действительно были голубые с розовым цвета округа Рыб, и выглядели парни отнюдь не дружественно. В дни перед началом Скачек вражда между округами особенно обострялась. А Лючиано и Джорджия были в меньшинстве. Рыбы вдруг неожиданно начали отступать.

Обернувшись, Лючиано и Джорджия увидели приближавшихся к ним Чезаре и Паоло. Рыбы, видимо, сочли не слишком благоразумным нападать на четырех Овнов, учитывая к тому хе могучее телосложение одного из них.

— Вовремя подоспели, — сказал Паоло. — Я, однако, принес новость, которая может потревожить больше, чем Рыбы — особенно мелюзга, вроде этой троицы. За вами приходил посланец. Герцог Никколо желает видеть вас обоих в папском дворце. И никакой задержки он не потерпит.

* * *

В папском дворце Ринальдо ди Кимичи вел крайне неприятную беседу со своим дядей. В свое время он не сообщил герцогу о том, что захватил юного беллецианца, поскольку весь план в конце концов полностью провалился. Ринальдо полагал, что искупил свой грех, послав в Джилью известие о гораздо более важном событии: убийстве герцогини. Сейчас же герцог крайне настойчиво требовал, чтобы Ринальдо рассказал о Лючиано всё, что только ему известно.

— Он был в ваших руках и вы отпустили его? — недоверчиво спросил Никколо. — Зная, что он страваганте из другого мира?

— Это было только лишь подозрение, дядя. Если он и был страваганте — а я сам видел его без тени — то теперь перестал им быть. Что-то, видимо, у старого колдуна Родольфо пошло не так, как он ожидал. Я же говорил, что, когда мы привели мальчика в суд, у него была уже самая обычная, нормальная тень.

— А как насчет книги? — спросил Никколо. — Ты сказал, что у него была какая-то книга, которую он очень берег и которая имела какое-то отношение к его магии.

— Она была у меня, дядя, — смущенно ответил Ринальдо, — но мы не сумели хоть чего-то добиться с ее помощью. Подозреваю, что это был всего лишь какой-то подвох.

— И вы отпустили мальчишку?

— Мы не могли до бесконечности держать его у себя.

— Вы должны были, раз уж вам удалось схватить этого мальчишку, перерезать ему горло, — сказал Никколо. — Если бы вы это сделали, мой сын не лежал бы сейчас наверху, потеряв сознание.

В дверях комнаты появился слуга.

— Молодые люди, за которыми вы посылали, уже здесь, ваша светлость.

— Я больше не задерживаю тебя, Ринальдо, — холодно проговорил Никколо.

Лючиано вздрогнул, проходя в дверях мимо своего старого недруга, бывшего посла в Беллеции. Джорджия никогда прежде не встречала Ринальдо и не знала о том, что произошло между этим человеком и ее другом. Она видела перед собой довольно хилого и нервного молодого человека, который прошел мимо них, окутанный ароматом дорогих благовоний.

Следующие двадцать минут герцог подвергал их безжалостному допросу, касавшемуся всего, что могло быть связано с Фалько. Почему они так часто