Шрифт:
Закладка:
Тим кивает.
— Опять драться? — выдыхаю резко и сильнее прижимаю к груди тетради.
— По глазам вижу и догадываюсь — ты осуждаешь, — усмехается Тимур.
— И правильно догадываешься, — бурчу я. — А если тебе опять по макушке настучат?
— Ты сомневаешься в моих силах? — Тимур склоняет голову набок и обиженно надувает губы.
Шумно втягиваю носом прохладный ночной воздух.Сомневаюсь ли я? Да я же просто места себе не найду, если буду знать, что с тобой может что-то случиться, что тебе будет плохо и больно. Я же чокнусь от мысли, что кто-то будет тебя бить…
Но ничего подобного Тимуру я не говорю. Это горит у меня в груди, и там же это я и оставляю. Крепче придавливаю к себе несчастные тетради и сухо отвечаю:
— Если тебе накостыляют, то имей в виду, завтра я не смогу приехать и приложить к твоей полулысой башке подорожник. Понятно? — демонстративно приподнимаю подбородок.
Буравлю Тимура взглядом. Смотрю на то, как он вальяжно подпирает задницей капот машины, вытянув вперёд ноги, и держит руки скрещёнными на груди. И он тоже глаз с меня не сводит. Только если на моём лице сейчас вряд ли можно увидеть что-то, кроме беспокойства, то лицо Тима расслаблено. Он так по-доброму рассматривает меня, стоящую под уличным фонарём с тетрадями в руках, пока уголки его губ заметно дёргаются. Горин явно хочет сейчас улыбнуться во весь рот, но терпит.
И чем больше Тимур пытается скрыть улыбку на своем лице, тем сильнее моё лицо заливается жаром.
— Ань, иди домой, — неожиданно мягко просит Тим, поднимаясь на ноги. Опускает руки и засовывает их в карманы джинсов. — Пахом уже обзвонился. Да и вдруг мама твоя станет тебя искать.
Хватаю ртом воздух. А вот слова про маму звучат обидно! Но лишь стискиваю зубы и отмалчиваюсь. Ну и ладно.
— Доброй ночи, — бурчу Тимуру.
На пятках кроссовок одним движением разворачиваюсь на сто восемьдесят. Передо мной теперь дверь подъезда, а не чёрная иномарка. Я делаю всего два шага вперёд, а перед моим носом уже не просто знакомая дверь, обклеенная со всех уголков старыми объявлениям, а непроходимая, железобетонная стена, и за неё мне не ступить.
Я не хочу идти домой. Не могу. Не хочу сидеть в своей комнате за учебником по английскому. Ноги словно свинцовыми становятся, а подошвы кроссовок будто бы с асфальтом срастаются.
Желание не подниматься в квартиру нестерпимо. Ну что я там буду делать? Ходить из угла в угол? Терзаться своими мыслями? Тем более когда я только что общалась с Гориным.
Слух мой обостряется. Я слышу позади себя шаги Тимура. Слышу, как открывается дверь его иномарки.
Понимаю: у меня есть всего несколько секунд до того, как раздастся хлопок, означающий, что Тим уже сел в машину. А если он заведёт мотор, то эту ночь я буду сходить с ума…
Да, я думаю о наказе мамы: ни шага без её слова, но… у меня так сильно тарабанит в груди сердце.
— Тимур! — резко обернувшись, я повышаю голос.
И застаю его уже садящимся в машину. Но от моего голоса он удивлённо замирает у распахнутой водительской двери и в немом вопросе приподнимает брови.
— А я могу поехать с тобой? — проговариваю на одном выдохе и замираю сама.
Несколько секунд Тимур не двигается и не меняется в лице. Просто смотрит на меня с неподдельным изумлением. И только потом спрашивает:
— Зачем?
— Просто… — нервно сглатываю, продолжая прижимать свои тетради к груди. Кажется, я смяла уже все листы. — Интересно.
А брови Тима тем временем всё выше ползут на лоб.
— Интересно посмотреть, как я буду махать кулаками? — скептически щурится Горин.
Я осторожно жму плечами. Тим тут же хмурится и заявляет твёрдо:
— Сомневаюсь, что это подходящее для тебя место. Сиди-ка ты дома.
Дома? От этой перспективы у меня тут же неприятно жжёт между рёбер. Делаю уверенный шаг к чёрной иномарке и смело смотрю на Тима.
— Я хочу поехать с тобой.
Взгляд Тимура темнеет. Поджав губы, Горин отрицательно качает головой. И чем серьёзнее становится выражение его лица, тем сильнее я распаляюсь. Ещё один шаг, и я стою уже у самого капота машины Тимура и продолжаю упрашивать:
— Я просто осторожно буду смотреть на всё из каморки Пахома. Через щель в стене напротив. Я так уже делала в самый первый раз.
Широко распахнув глаза, не свожу взгляда с Тима. Вот как сильно я не хочу сейчас домой.
— А как же твой арест? — хмыкает Тимур. — Ослушаешься маму?
На мгновение мне и правда становится как-то стыдно. Вопрос Тимура отрезвляющий и правильный. Ослушаюсь ли я маму? Вот так нагло и дерзко.
Видимо, да. Я вдруг чётко понимаю, что, пойдя на попятную, скрывшись в своей уютной спальне, буду жалеть об этом и злиться на себя гораздо больше, чем после очередного скандала дома.
— Я хочу посмотреть, как ты дерёшься, — срывается с моих губ.
В глубине глаз Тимура словно огонёк вспыхивает. Мы цепляемся взглядами, стоя друг напротив друга по разные стороны капота в тишине спящего двора.
— Садись, — хрипло командует Тим, указав подбородком на свою машину. — Но если Пахом скажет, чтобы ты выметалась оттуда, то беспрекословно вернёшься домой на такси. Усекла?
Не думая, я мгновенно согласно трясу головой.
Глава 35
Глава 35
— И тебе не страшно? — тихо интересуюсь я после недолгого молчания в машине.
— А почему мне должно быть страшно? — хмыкает Тимур.
Расслабленно прильнув спиной к сиденью, широко разведя колени, он уверенно держит руль одной рукой. В его взгляде видна только сосредоточенность на дороге. Внешне он действительно мало похож на того, кто сейчас целенаправленно едет драться. Скорее, в этот момент нервничаю в машине только я.
— Ты же не можешь знать, как закончится бой, — хмуро констатирую я своё беспокойство.
А Тимур лишь жмёт на это плечами.
— Мне просто нужно, чтобы он закончился в мою пользу.
— А ты уже знаешь, кого будешь… ну… бить?
— Нет. Решит жеребьёвка.
Кажется, сейчас мои брови сходятся на переносице в одну галочку. Супер! У них там ещё и жребий
