Мы оба хихикаем. Здорово, что теперь мы можем смеяться над этим. Мне действительно нравится быть его другом. Даже если в некоторые дни мне кажется, что можно быть больше, чем просто друзья.

Делить с ним комнату, хотя это и удивительная перемена по сравнению с Гвен, было… сложно. Мы составили список правил, прежде чем принять предложение Дэниела, и первые два уже были соблюдены: никакой наготы и никаких общих душевых. Третье, на котором он очень настаивал, заключалось в том, что комната — это зона, свободная от секса.

Я не могу понять, было ли это сказано в качестве последнего упора, чтобы убедиться, что никто из нас не поддался искушению, которое никогда полностью не исчезало; предупреждение мне, что мне лучше даже не думать о том, чтобы пригласить Оскара обратно после того, как он застал нас в бассейне, или же он вежливо дал мне понять, что планирует встречаться с людьми и собирается быть внимательным в этом вопросе. Но в любом случае, зная, что у него на уме, я не понимала, почему мы должны отказываться. Так и был заключен наш общий пакт о дружбе-зонировании.

За ним почти мгновенно последовал другой. Я полностью провалила свидание с Оскаром. Но разве меня это шокировало после того, как я пришла с опозданием, сюсюкала о своем бывшем и ныла о том, какая я неудачница? Неудивительно, что он не захотел меня поцеловать. На самом деле, если бы он попытался, то не смог бы дать понять, что ему это неинтересно.

Вот так посадил нас с остальными, а не за тихий столик в углу, или проводил меня до двери. Хотя, конечно, только утром я смогла увидеть это без розовых очков.

"Уф. Так неловко. По крайней мере, я могу списать все на то, что это была просто смелость, хотя на секунду мне показалось, что это было на самом деле.

Мы с Томом запрещаем все разговоры о корабле и наслаждаемся вкусным обедом на солнце. Он рассказывает мне о своей степени по психологии, которую он так и не закончил, и мне становится немного легче от того, что у меня нет никакого опыта получения высшего образования. Я задаю миллион вопросов о братствах и сестринствах, которые до сих пор ставят меня в тупик. Судя по тому, что я видела в Интернете и в фильмах, это просто секты для сексуально озабоченных людей. Он не был ни в одной из них, но не смог рассказать мне ни одной вещи, которая могла бы поколебать мое мнение.

Мы ругаем наших старших братьев и строим гипотезы о том, какими разными мы были бы, если бы выросли в другой стране. Он считает, что стал бы полноценным алкоголиком, если бы ему по закону разрешили начать пить в восемнадцать лет, хотя он же не ждал, пока ему исполнится двадцать один.

Инстинкт заставляет меня защищать эту теорию, но потом я вспоминаю всех своих знакомых, которые в моем возрасте или старше все еще напиваются в стельку и каждый день мучаются от похмелья, так что я признаю, что он, вероятно, прав. Я решаю, что буду размером с дом, потому что обожаю американские сладости и ужасно контролирую импульсы.

Когда он достает бумажник, чтобы заплатить свою долю, я не могу удержаться от требования.

"Покажи мне свое удостоверение личности".

"Я покажу тебе свои, только, если ты покажешь мне свое", — кокетничает он.

Я закатываю глаза и делаю обмен.

Оно того стоит.

"Ты такой крошечный и милый!" воркую я.

"Заткнись. Мы не можем быть такими красивыми, как ты. Некоторые из нас поздно расцветают!"

Я изучаю его еще немного. Его дата рождения выглядит неправильно. Здесь нет двадцати восьми месяцев. Ах, да, американцы странные.

"Подожди… У тебя завтра день рождения?"

Он выхватывает карточку и отчаянно оглядывается по сторонам в поисках официанта, который вот-вот вернется, что только подтверждает это.

"Какого черта ты ничего не сказал?"

"Потому что… меня не особо волнует мой день рождения".

"Тебе все равно? Каждого заботит свой день ъ рождения, а те, кто говорят нет, на самом деле хотят, чтобы вокруг них поднялась самая большая шумиха".

"Пожалуйста, не надо суетиться".

"Ты не сможешь меня остановить".

"Элизабет, — умоляет он тем же тоном, каким вы уговариваете собаку бросить любимую игрушку. "Пообещай мне, что не будешь ничего устраивать". Он протягивает мизинец и ждет, пока я сцеплю с ним свой.

"Ладно", — поддаюсь я, скрещивая два пальца на другой руке за спиной.

Том

Элизабет верна своему слову. Никто, ни одна душа, похоже, не знает, что у меня сегодня день рождения. Я провожу с ней весь обед, а она даже ни разу не упомянула об этом. Может, она забыла? Единственное признание было от мамы и Бобби сегодня утром, но кроме этого — ничего.

Это наш первый день рождения без папы, и я не ожидал, что это так сильно ударит по мне. Элиза была права: возможно, мне действительно хочется немного суеты. Или просто что-то, что отвлечет меня от всего. Если бы только я мог разыскать ее, чтобы рассказать ей. Сейчас девять часов вечера в воскресенье, и в баре нет ни одного знакомого лица. Люди не могут быть слишком усталыми, чтобы выпить хотя бы одну рюмку перед сном, не так ли?

Я заканчиваю свой круг по комнате и выхожу обратно. Думаю, стоит еще раз постучать, вдруг я просто не заметил людей минуту назад. Или стучал недостаточно громко.

Выйдя за дверь, я натыкаюсь на размалеванную блондинку. При столкновении она роняет на пол кучу одежды, и я помогаю ей ее поднять.

"Элиза, вот ты где! Не хочешь выпить?" Что это такое?

Много спандекса, вот что это такое, а потом я замечаю знаменитый логотип Супермена.

"Извини, у меня нет времени".

"Даже на то, чтобы быстро выпить со мной в честь дня рождения?" Я сокрушаюсь, слыша, как отчаянно я говорю.

Все ее лицо застывает, глаза медленно выдают ее панику.

"Черт. Том, мне так жаль".

Она забыла. Она действительно забыла. Она выглядит опустошенной.

"Сегодня просто…"

"Не парься. Ты в порядке? Тебе помочь с чем-нибудь?

"Да. Вообще-то, ты уже свободен?"

Я широко раскинул руки. "Как птица".

"Слава Богу. Я никого не могу найти. Ты ведь не пил?"

"Пока нет".

"Хорошо".

"Что происходит?"

"Нет времени. Пойдем со мной". Она бежит в нашу комнату, и я бегу за ней. Когда мы оказываемся внутри, она бросает мне костюм