Шрифт:
Закладка:
Мать приподняла ее:
– Ее зовут…
– Мне нет дела, как ее зовут, потаскуха.
– Ваше Величество, нам нужны деньги. Нескольких золотых монет вроде тех, что вы дали мне той ночью, более чем достаточно…
Разумеется. Золото. Чего еще может желать жадное животное?
– Подожди снаружи. Я об этом позабочусь.
– Конечно. – Она улыбнулась мне и попятилась.
Я подождал, пока она уйдет, дрожа от ярости. Как я мог быть таким слабым?
Я думал убить ее прямо здесь, но что-то удержало меня. Я повернулся к вазе с фруктами, взял одно яблоко в руку, понюхал его, и у меня потекли слюнки, хотя оно уже умирало.
Я уставился на него, а потом стиснул кулак, превращая фрукт в кашицу. Теперь я сильнее искушения. Я сохраню это напоминание о своей слабости. Это поможет мне оставаться сильным.
Я подошел к задней стене с колокольчиком на серебряной цепочке и дернул, призывая Рикса.
В ожидании его прихода я вышагивал по плиткам, вытирая руку вышитым носовым платком. Через несколько мгновений появился Рикс, низко поклонившись в знак уважения. Единственный, кому можно доверять.
– Снаружи человеческая женщина, – сказал я. – С ребенком. Младенцем-пикси. Оплошность одного из наших фейри-лордов.
Рикс не выказал ни удивления, ни других эмоций:
– Да, Ваше Величество.
– Отведи женщину в камеру… – Я на мгновение задумался. Незачем добру пропадать. – Позже я скормлю ее страх Камню.
– А что делать с ребенком?
– Отнеси к повивальной бабке подменышей. Пусть ее поместят куда-нибудь… подальше. Среди людей.
– Что делать с человеческим подменышем, которого мы получим вместо нее?
Мне было все равно.
– Убей, продай, оставь себе как рабыню – что угодно.
– Да, Ваше Величество. – Рикс повернулся и ушел. Я мрачно уставился ему вслед, думая про кнут. Сегодня ночью я вновь искуплю свой грех и больше никогда не совершу подобной ошибки.
Я отшатнулась от воспоминаний, чувствуя, как к горлу подступает желчь. Это был крик моей матери. Король вложил ее ужас в Камень.
Мои пальцы сжались в кулаки. Наверное, несколько месяцев назад я бы не выдержала и развалилась на куски. Но не теперь, когда я знала, кто я. Знала, что нужно делать, на чем сосредоточиться дальше.
Я представила, как эта часть паутины гибнет, гниет в сознании, сохранив только воспоминание о короле, который скармливал страх моей матери Камню. Я потянулась к этой нити и коснулась ее.
В паутине мыслей короля было столько переплетавшихся друг с другом воспоминаний, связанных с Камнем…
Одно из них было самым старым и сильным, и я притянула его к себе.
* * *
Я бродил по грязным улицам Люнденвика [42], изголодавшись по страху.
Тело, лишенное магии, слабело и медленно угасало. С тех пор как римляне покинули Лондиниум [43], оставшиеся Благие едва могли прокормиться, и немногие помнили о поклонении нам.
Наверное, нам следовало уйти на север, но оставлять завоеванные земли Благим было слишком тяжело. Нет. Нужно дождаться подходящего момента. Или умереть здесь, у реки Уила Брока, где люди когда-то поклонялись нам.
На грязной немощеной улочке мне попалась чумазая женщина, стиравшая белье в лохани с мутной водой. Я огляделся на грубо сколоченные деревянные лачуги вокруг. Никого. Ни одного мужчины, который прогнал бы меня железным копьем. Только эта женщина и я. Я подошел ближе; она опасливо подняла глаза, и я уже почувствовал острое покалывание страха. Я зарычал на нее, на мгновение обнажив клыки. Она закричала от ужаса и попятилась, но мне было уже все равно – я закрыл глаза, позволяя ее страху наполнить мое тело.
И тут из дома выбежал мужчина. Большой, широкоплечий, с железным клинком в руке.
Я повернулся и бросился прочь. Страх женщины придавал мне невиданную скорость. Я промчался по улицам и спрятался за каменной стеной Лондиниума.
Переводя дух, я вдруг почувствовал резкий толчок: меня манило что-то странно знакомое, словно мать звала домой. Повинуясь ощущению, я последовал вглубь Лондиниума.
Посреди пустой террасы стоял высокий камень. И он излучал силу.
Я приблизился к нему – робко, испуганно. Но чем ближе я подходил, тем больше убеждался: камень не причинит мне вреда. Что он на самом деле принадлежит мне, роду Уила Брока. Я положил на него руку – и поразился заключенной в нем огромной силе.
Хранилище ужаса…
Он нашептывал мне о своем прошлом, о криках Лондиниума, когда Боудикка сожгла его дотла [44]. Я знал, что он даже старше нас. Старше фейри. Он был здесь задолго до нас. И он предлагал мне силу. А взамен требовал только одно – страх. Не только человеческий страх, но и страх фейри. Для камня это одно и то же. Я буду приносить ему жертвы, и это придаст мне сил отвоевать наши земли у Благих.
Сделка на крови.
Я поднял с земли глиняный черепок и порезал руку, сердце забилось часто-часто. А потом шагнул вперед и коснулся камня, запачкав его кровью.
* * *
Я отпрянула от паутины воспоминаний, чтобы не разделить с Огмиосом его связь с Камнем. Часто задышала, стиснув кулаками покрывало.
К горлу подступила тошнота, я была вся в поту. Рука пульсировала от боли, словно это было эхо той самой боли, пережитой много веков назад.
Развращенное сознание короля заполняло голову, как опухоль. Его эмоции были слишком сильными, слишком безысходными, они разъедали разум, как кислота. Я теряла себя. И все-таки нужно узнать больше, понять своего врага…
По комнате эхом разнесся стук в дверь.
– Кассандра? – послышался голос Роана.
– Уйди! – Мой голос прозвучал сдавленно и как-то странно.
Он тут же распахнул дверь, этот дерзкий негодник, и в моей груди вскипела ненависть.
– С тобой всё в порядке? – поинтересовался Роан. – Ты здесь уже больше трех часов и…
Я впилась в него взглядом, ярость сжигала разум. Роан из дома Таранисов. Из дома шлюх и грязных предателей, в которых больше от животных, чем от фейри.
– Я велела тебе убираться, ты, похотливый паразит! – взревела я. – Убирайся, пока я не освежевала тебя железным клинком, как твоего отца-предателя!
Он вытаращил глаза и словно застыл.
Я стиснула зубы:
– Не сейчас, Роан, пожалуйста. Огмиос… Мне нужно еще чуть-чуть времени. Я почти у цели.
