– Так уж и раздавят? Армию-то сюда, за океан, никто не пошлет, это просто нереально сложно и дорого. Максимум по вашу душу прибудет эскадра с четырьмя-пятью тысячами солдат на борту. В вашем же подчинении тридцать тысяч проверенных бойцов, способных сбросить в море любой экспедиционный карательный корпус. А уж как добиться лояльности своих солдат, вы знаете не хуже меня.

– Грубо работаете, князь, – неприязненно сообщил Ричмонд, быстро туша сигарный окурок в пепельнице, – наивно с вашей стороны полагать, что я выступлю против моего короля.

– Дело ваше. Но поймите меня правильно, Джеймс, в последнее время слишком много факторов указывают на возможность вашей скорой отставки, что ставит меня в довольно затруднительное положение в части договоренностей с вами…

– Это еще что такое?! – вскричал фрадштадтец, вскакивая на ноги.

– Ну как же! Неужели же вы затеяли эти переговоры лишь с целью разграничить сферы влияния в Новом Свете? – изобразив на лице недоумение, поинтересовался я, откидываясь на спинку кресла.

– При чем здесь моя отставка? – Лицо Ричмонда так быстро налилось кровью, что я всерьез обеспокоился о его здоровье. Не хватало еще, чтобы с ним здесь инсульт приключился.

– Ради бога, не волнуйтесь! – я выставил вперед руки в успокаивающем жесте и тут же принялся пояснять позицию, загибая для наглядности пальцы на руке. – Просто давайте пройдемся по имеющимся фактам. Первое – нападки газетчиков на такую знаковую фигуру, как вы, не возникают на ровном месте. Второе – отделение Тайной канцелярии, не подчиняющееся вам, метрополия прислала явно не для борьбы с грабителями. И третье – не так давно на вашу голову свалился некий герцог Бедфорд, между прочим, всерьез претендующий на ваше место. Это только крупные показатели, лежащие на виду. Наверняка есть и масса других, не столь заметных, но для вывода мне вполне достаточно и этих: над вами нависла угроза отставки, Джеймс! И поверьте, меня это вовсе не радует, поскольку я бы предпочел вести дела именно с вами!

Последнее заявление было не совсем правдой, ведь именно я выступал инициатором большинства из тех проблем, что заставляли островитян думать о замене своего рунгазейского губернатора, но и откровенной неправдой оно тоже не являлось. Дело в том, что провести на его место совсем уж никчемную, безвольную кандидатуру, не навлекая подозрений на наших людей в окружении короля Эдуарда, мы не могли. А надменные и нетерпимые к любым посягательствам на собственное превосходство кандидаты из высшей фрадштадтской аристократии могли оказаться куда более беспокойными соседями, чем этот рассудительный, хозяйственный генерал. Так что вполне себе неплохим для нас решением было бы максимально возможное продление состояния нестабильности у наших южных соседей, но без смены власти в колонии.

– Неплохо у вас поставлен сбор информации, Михаил, – генерал все еще сердито хмурил брови, но краска уже сбежала с его лица, да и тон стал куда спокойнее.

Стоит отметить, что при словах о возможности своей отставки он разнервничался куда больше, чем когда я его весьма недвусмысленно подталкивал к разрыву с метрополией. Думал уже Ричмонд об этом, и не раз! А вот по поводу потери своей должности… Не думаю, что открыл ему глаза своими словами, он ведь далеко не дурак и не может не видеть, что над ним сгущаются тучи. Однако одно дело, когда ты втихомолку перевариваешь свои мысли и в тайне, как тебе кажется, пытаешься решить проблемы, и совсем другое – когда кто-то посторонний, тем более враг, произносит эти мысли вслух. В мгновение ока значимость нависшей над тобой угрозы вырастает в десятки раз, а озвучивший ее человек автоматически зачисляется в разряд виноватых. Вот почему так взвился генерал, услышав неприятные для себя слова! Возможно, даже заподозрил меня в причастности к направленным лично против него действиям, но после озвученных объяснений успокоился. Теперь наверняка даже жалеет, что так отреагировал, и пытается вернуться в русло спокойного диалога.

– Да какой там сбор информации, – небрежно махнул рукой я, – так, газеты фрадштадтские почитываю.

– Скромничаете, Михаил, ох, скромничаете! – на глазах возвращая себе образ добродушного дядюшки, Ричмонд картинно погрозил мне пальцем. – Впрочем, это ваше право. Если уж я не поймал никого из своих за излишней болтовней, значит, так мне и надо. Но вернемся к нашим делам. Вы совершенно верно предположили, что речь у нас пойдет о сферах влияния в Рунгазее, и договариваться я вам рекомендую именно со мной. Все эти внутренние дрязги, к сожалению, являются неизбежными спутниками губернатора, и преодолевать их для меня уже так же привычно, как пить местный ром. То есть с этими проблемами я обязательно разберусь в рабочем порядке, таких «герцогов Бедфордов» в моей жизни было пруд пруди, а я до сих пор на своем посту.

– Что же, хоть это и не в моих правилах, поверю вам на слово, Джеймс. Тем более что вы действительно уже очень долго занимаете свой пост. Готов выслушать ваши предложения.

То ли действительно задумавшись, то ли только изображая глубокую задумчивость, Ричмонд несколько раз прошелся по кают-компании взад-вперед, чтобы, резко развернувшись на каблуках, попытаться огорошить меня неожиданной сменой темы.

– Князь! А вы действительно допускали мысль, что я могу устроить бунт и объявить себя местным правителем?

– Ой, только не говорите мне, что вам ни разу не приходила в голову такая мысль! – саркастически ухмыльнулся я, давая понять, что ни за что не поверю отрицательному ответу.

– Знаете ли, у нас, подданных Короны, не принято выступать против королевской власти. Тем более тем, кто не может претендовать на трон по праву рождения, – ожидая реакции на эти слова, Джеймс уставился на меня с нескрываемой иронией во взгляде.

Вот же собака сутулая! Намекает на мои родственные связи с царской семьей, полагая, что раскрыл мой коварный замысел создать себе в Новом Свете собственное государство. Ну почему люди так безоглядно верят в исключительную притягательность власти? И что за судьба у меня теперь такая – вечно быть подозреваемым в посягательстве на трон, в то время как меня это вообще не интересует!

– Дорогой Джеймс! – поднявшись на ноги и старательно выдерживая театральную паузу, я неспешно проследовал к столу, где так же неспешно, примеряясь к морской качке, плеснул в два серебряных стакана виски, после чего вручил один генералу. – Поскольку вы фактически отказались обсуждать эту тему, позвольте и мне сделать то же самое. Ваше здоровье!

Вот так! А то прямо разбежался я откровенничать с врагом. Пусть теперь что хочет, то и думает, и чем больше надумает, тем мне лучше.

– Что ж, тогда давайте