О будущем мысли мелькают. Вижу себя рядом с сыном четко: пацана своего признал сразу и навсегда. Это удивительное чувство, непередаваемое. У меня слов не хватает, чтобы толково вихрь описать. Просто мой. Точка…

Передо мной стоит задачка посложнее — привязать Сашу так, чтобы сама захотела со мной остаться. Попробуй такую привяжи…

Пялюсь на нее, спящую. Девчонка во сне, совсем девчонка. Уже не та тощая языкастая заноза, но все еще тонкая, хрупкая. Но самостоятельная и независимая. Такую хрен удержишь силой…

Только другим можно.

Времени в обрез.

Надо сделать что-то. Для нее самой.

С выставкой решить. Ей понравится.

С подругой свести вместе. Не знаю, какая кошка пробежала между ней и Кристиной, женой Булата. Но раньше они дружили крепко.

Еще вопрос остается… Скоро получу ответ.

Саша просыпается и садится. Поздно делать вид, что я сплю, поэтому даже не пытаюсь притвориться, будто это так.

— Доброе утро. Как ты? — вглядывается с беспокойством.

— Доброе. В порядке, а ты?

— Сто лет так кайфово не высыпалась.

— Мда? А мне казалось, что ты спала беспокойно. К Алиму бегала.

— После того дурацкого случая проверяю его постоянно, да. Но уже реже.

Жду каких-то острых слов, лихих ухабов и взбрыкиваний.

Вместо этого Саша предлагает:

— Завтракать будешь?

Это кажется невероятным, но вместе с тем правильным, единственно верным.

— Буду.

Саша уходит, я соскребаю себя с дивана. Все тело ноет, спина в шоке. Плюс я вчера пропустил занятия с физиологом, за что расплачиваюсь разбитым, ноющим состоянием. Ерунда, нагоню. Просто ставлю заметку, что сейчас отлынивать нельзя. Тем более, сейчас!

Наблюдаю за тем, как Саша готовит. Ничего особенного, и она — ужасно взлохмаченная после сна, кое-как собравшая волосы. Но на улыбку пробивает.

— Что? — оборачивается.

— Ничего. С Крис хочешь увидеться? Крис — жена Булата. Моего друга.

— Я знаю. Не уверена.

— Вы разругались.

— Нет. Я просто игнорировала. чтобы с тобой вообще никак не пересекаться, а сейчас… Даже не знаю. Наверное, слишком поздно.

— Не бывает поздно, — отвечаю уверенно. — По себе знаю.

Наш разговор прерывает сообщение.

Приходит ответ, которого я ждал.

И этот ответ мне не понравился.

Блять. Я как чувствовал, все не просто так. С этим мудаком… все не просто!

Глава 67

Александра

— Алим не любит кашу, всегда ест ее со страдальческим видом, но ест. Такой серьезный молчун всегда. С тобой, кстати, он разговоривает больше, чем обычно…

Признаюсь в самом радостном, делюсь сокровенным, а сама думаю о том безумстве, что мы вчера вытворяли. Мне жарко становится и точно не от закипающего молока, а от воспоминаний и сладкой неги, стекающей влагой в мои трусики.

— Так что будешь есть кашу вместе с Алимом.

Мирасов молчит.

— Расул?

Обернувшись, вижу, как он смотрит в телефон, словно увидел там очень дурное известие или готовится к войне.

— Расул? Что случилось?

— Ничего, — прячет телефон в карман. — Мелкая неурядица. По работе.

— Не похоже на мелкую.

— Саш, я мужик. Я обо всех сложностях так отзываюсь. Не умаляю их сложностей в мыслях, но на слух именно так называю. Не должен мужик ныть о сложностях, забей, — пытается улыбнуться, но взгляд внимательный, задумчивый.

Меня снедает любопытством: что же он там такого увидел? Но Расул точно не собирается отвечать. Я отворачиваюсь к плите, помешивая рисовую кашу дольше, чем необходимо.

Просто пытаюсь собраться с мыслями.

Было бы странно думать, что спонтанный секс между нами что-нибудь изменил кардинально. Мирасов всегда будет себе на уме, женщин ни во что не ставит. Пожалуй, только сын — исключение…

— Что, если бы у меня родилась девочка?

— Не понял.

— Ты трясешься и хочешь видеться с ребенком, только потому что я сына родила? А если бы девчонка получилась? — бросаю на него хмурый взгляд. — Вряд ли ты бы так упорно искал встречи!

— Что за бред?

— Не бред. Просто наблюдение. Для тебя женщины — люди второго сорта, если не ниже. Так что все дело в том, кого я родила.

— Не понимаю, откуда эти мысли в твоей голове появляются? Хорошо же общались!

— Да, но только ты меня в свою жизнь посвящать не собираешься, а я… Точно знаю, чего хочу. Чтобы меня ценили, любили и уважали. Не за заслуги и не за то, как я кому-то угодила. Не по пути нам, Мирасов. Нет, не по пути. С сыном общайся, а ко мне больше свои шары не подкатывай!

— Опять ты…

Голос Расула раздается слишком близко. Он подходит сзади и прижимается, опустив ладони на плиту. Прижимается слишком тесно, прогибая меня корпусом.

— Кажется, надо тебя…

— Ма-а-ам, — зовет Алим.

Расул отходит, у пошляка снова стоит, а у меня горят уши и лицо от пара раскраснелось. Ставлю кашу на минимальный огонь, засекаю время. Ухожу приветствовать сына и помочь ему умыться, бросив осуждающий взгляд на Расула: пусть не думает, что я стану легкой добычей. То, что было вчера, не считается!

***

За завтраком Алим вдруг решил показать свой характер, воинственно заявив, что акулы не едят кашу! Оттолкнув тарелку, смотрит с воодушевлением на Расула. В поисках поддержки и с восторгом смотрит. Если отбросить в сторону капризы Алима, наблюдать за связью отца и сына — это что-то невероятное.

— А что едят акулы? — спокойно интересуется Расул, поедая сваренную мной кашу.

— Мясо.

— Мясо. Хм… Саш, у тебя есть мясо? Дай ему кусок.

Делаю большие глаза, мол, что?!

Сошел с ума?!

Расул не отводит взгляд, кивком подтверждая, мол, так надо.

— У меня только замороженная курица.

— Сойдет. Мясо же…

Не знаю, что задумал Расул, но кашу он сметает из тарелки лихо. Если его план натворить дел и уйти, оставив меня один на один с раскапризничавшимся ребенком, то план паршивый.

— Вот, держи… — Расул отодвигает в сторону тарелку с кашей и кладет перед сыном замороженный куриный окорок. — Ешь.

— Холодное. Твердое, — кривится Алим.

— Грызи.

— Фу.

— Тогда жди, пока растает.

Расул передает мне пустую тарелку и улыбается сыто:

— Саш, дай мне конфету. Самую вкусную.

Не знала, что Мирасов ест сладкое. И вообще, он фигню какую-то