– Вырвать им язык – один из способов обеспечить себе их верность, – ответил Майкл.

– Ну да. Обожаю тех, кто меня уродует.

Он нахмурился.

– Это делается для того, чтобы они были одиноки. Подумай, что с ними происходит. Они не могут говорить – и им очень трудно общаться с другими людьми. Трудно вступать в связи, которые позволят выбраться из этого культа. Они не могут ощутить вкус пищи – то есть не могут получать от еды удовольствия, а совместная трапеза – один из главных способов создать настоящую связь между людьми. Подумай, как трудно им дается самое простое общение с чужаками. И как общее пережитое страдание делает других рыцарей единственными людьми во всем мире, кто может понять их боль. – Майкл покачал головой. – Неспроста это последняя ступень посвящения. После нее они утрачивают свой голос.

– Но не право выбора, – возразил я. – Эти парни сами так решили.

– Верно. Глупые юноши, обманутые Никодимусом и Андуриэлем. – Он снова покачал головой. – Некоторые люди впадают в грех. А некоторых туда толкают.

– Какая разница, если их пальцы спускают курок?

– Разница есть, – возразил Майкл, – но никак не влияет на то, что следует сделать. Просто я бы хотел, чтобы они нашли иной способ заполнить пустоту внутри себя.

Мы добрались до стола, за которым команда обсуждала последние приготовления. Анна Вальмон, Ханна Эшер и Вязальщик, в обтягивающей темной одежде, с наплечными кобурами. Вальмон развернула на столе кожаную сумку-скрутку с инструментами и перебирала их. Эшер потягивала кофе, перед ней на тарелке лежал нетронутый рогалик. Вязальщик в очередной раз осматривал «узи» своей банды.

Загрузочные двери в стене скотобойни открылись, и внутрь въехали два больших фургона. Несколько рыцарей распахнули задние дверцы.

– Доброе утро, Дрезден, – сказала Ханна Эшер. – Что стряслось с твоей подружкой?

– Она не моя подружка, – ответил я. – Они с Никодимусом друг друга не поняли.

Анна Вальмон смерила меня тяжелым взглядом.

– Она жива, – сообщил я ей, – но не смогла сегодня выйти на работу.

– И потому ты притащил с собой крестоносца? – осведомилась Эшер. – Ему самое место на костюмированном балу.

Глаза Вязальщика расширились, он вскочил.

– Будь я проклят, девочка! Да это Рыцарь Меча!

Эшер нахмурилась:

– Я думала, их всего трое.

– Двое, – ответил Майкл. – В настоящий момент.

Вязальщик смотрел на Майкла сузившимися глазами, размышляя.

– Черт побери, Дрезден, это так ты отреагировал на то, что Никодимус поцапался с твоей подружкой?

– Она не моя по… – Я потер переносицу. – Послушайте, я хочу, чтобы мне спину прикрывал человек, которого я знаю и которому доверяю. Мёрфи не может этого сделать, а значит, я беру его.

– Что за куча дерьма! – рявкнул Вязальщик. – Думаешь, я не в курсе, как монеты и мечи реагируют друг на друга? Ты притащил его не для того, чтобы прикрывать себе спину. Ты притащил его, чтобы драться.

– Я не против иметь при себе средство устрашения, – ответил я. – Если Никодимус будет играть честно и сдержит слово, я поступлю так же, и мы все разбогатеем.

Нахмурившись, Вязальщик смерил взглядом Майкла.

– Это правда, Рыцарь?

– В целом Гарри – очень честный человек, – ответил Майкл. – Хотя меня деньги не интересуют.

Вязальщик и Эшер склонили головы набок, как собаки, услышавшие незнакомые звуки.

Анна Вальмон улыбнулась, едва заметно покачала головой и вновь занялась инструментами.

– Так что произошло прошлой ночью? – спросила меня Эшер. – Громилы Вязальщика рассказали о льве. Те, что вернулись.

– Да, получилось маленькое безумие, – согласился я.

– Ты достал того парня? – поинтересовался Вязальщик.

– Нет, он укатил на доске. В этом никто не виноват. Ловкий, скользкий хитрюга.

Вязальщик пристально посмотрел на меня:

– Ну да. Разумеется. Ты толкаешь речь о том, как свернешь мне шею, если я причиню вред кому-либо в твоем городе. Затем вы двое мчитесь в погоню, и в результате Мёрфи выбывает из игры после «небольшого недопонимания» между нею и Никодимусом.

– Вязальщик, расслабься. – Я благостно ему улыбнулся. – Шпик не представляет ни малейшей опасности. Он никому ничего не скажет, я об этом позаботился. Ведь ради этого мы за ним и гнались, верно?

Вязальщик нахмурился:

– Я думал, Белый Совет запрещает использовать мыслемагию.

Я имел в виду совершенно другое, и у меня нет ни малейших способностей к мыслемагии, однако Вязальщик этого не знал.

– Я принял меры. И сосредоточься на том, что у меня пока нет нужды сворачивать тебе шею.

Вязальщик одарил меня скептическим взглядом, но не стал настаивать. Умный парень. Его талант внушает уважение, однако он знает лишь один фокус. Чародей Белого Совета ему не по зубам, и он это понимает.

Майкл налил себе кофе и кивнул мне вопросительно. Я кивнул в ответ, и он принес второй стаканчик для меня.

– Это слишком большой загон для четырех коз, – заметил он.

Значит, геносква вернулся и еще пару раз подкрепился. Черт, ну эта тварь и горазда жрать. Он съедал в несколько раз больше, чем нужно созданию его размеров, однако многие сверхъестественные существа обладают сверхъестественным метаболизмом, который дает им сверхъестественную силу и скорость. Вурдалаки способны за один присест проглотить сорок-пятьдесят фунтов мяса, а на следующий день потребовать еще. Может, физические способности лохматого громилы подпитывал схожий двигатель высокого потребления.

Я потягивал кофе и ждал. Без четверти четыре неторопливо вошел Гудман Грей. Невзрачный мужчина остановился в десяти футах от стола и уставился на Майкла. Рыцарь посмотрел на него и небрежно уронил ладонь с расслабленными пальцами на рукоять Амораккиуса.

– В чем дело? – спросил я.

– Этот человек мне не нравится, – ответил Майкл. – Он совершал ужасные вещи.

– Само собой, ведь я монстр-наемник, – настороженно сказал Гудман Грей. – Но сегодня у меня нет с вами счетов, сэр Рыцарь.

– Может, нет, – отозвался Майкл. – А может, и есть.

Глаза Грея скользнули ко мне.

– Ты действительно считаешь, чародей, что я буду работать с кем-то вроде него?

– Да, – кивнул я. – Тебя ведь наняли. Прояви немного профессионализма.

Грей хмыкнул и вроде бы чуть расслабился.

– Что ж. Я не собираюсь давать ему повод предъявить мне претензии. Но если он это сделает, не думай, что я не порву его на куски.

– Уверен, что ты не справишься, – сообщил я. – Но будет забавно взглянуть на твои попытки.

Грей кисло посмотрел на меня и ушел за кофе.

Без пяти четыре появились Никодимус и Дейрдре. Дейрдре была в демонической боевой форме, сплошная пурпурная чешуя и волосы из металла. Обе пары ее глаз с опаской смотрели на Майкла. Никодимус выглядел как обычно, разве что лучился самодовольством.

– Всем доброе утро, – поздоровался он. – Прошу за стол.

В тени за спиной Никодимуса маячила молчаливая громада геносквы.

Мы собрались за столом,