при осаде 1522 г., а храм Св. Пантелеимона до сих пор стоит и действует. В то же время перестраиваются орденская крепость в Линдосе и иные замки на Родосе и близрасположенных островах. Наряду со строительством служились торжественные благодарственные мессы, издавались законы против падения нравов, народ освобождался от налогов, получал бесплатно зерно – то есть Великий магистр продолжил ту же линию социального обеспечения народа, что он начал после окончания осады.

Однако в мировой истории д’Обюссон остался не только благодаря своей беспримерной храбрости на поле боя – он был еще и отменным дипломатом, вернувшим христианскому миру одну из его величайших реликвий – десницу (правую руку) Иоанна Крестителя. Вот при каких обстоятельствах это произошло.

Как было сказано выше, после смерти Мехмеда Завоевателя в Османской империи началась смута. Наш информатор по султанским делам, Константин из Островицы, пишет: «Сыновья султана Мехмеда Джем-Султан и Баязид вели между собой борьбу за империю в течение нескольких лет. Джем-Султан был изгнан из страны, а Баязид стал султаном; он правит и поныне… У турок есть такой обычай: когда после султана останутся (наследниками) два брата и ведут между собой борьбу, то тот из них, который первым займет с янычарами двор, тот и получает власть в империи; однако ни одному из них не дают казны, пока один из них не сядет на престол, и одна из частей этой казны хранится в пяти милях от Константинополя в замке Енихисар, как бы в Новом городе. Если же кто-либо из братьев захотел из казны кое-что взять, они никому из них не дадут, а замок этот надежный и укрепленный, как от неприятелей. И каждому из них, кто хотел бы взять средства из казны, они говорят: „Счастливый господин, пока вы между собой ведете борьбу, никому ничего выдано не будет“. Но когда кто-либо из них сядет на султанском престоле, тогда тот, кому доверен замок, взяв ключ от замка и от всей казны, принесет его султану. И султан, одарив его, тут же вновь поручает ему ключ, чтобы он поступал так же, как и до этого и как издавна было заведено». Итак, Мехмеду наследовал его сын Баязид Второй (1447–1512, правил с 1481 г.). Оспаривавший власть Баязида Зизим, известный также как Гиязеддин Джем, был человек всесторонне образованный, амбициозный, воин и поэт. Поначалу ему сопутствовала удача, но затем Баязид дважды разбил войско брата, и тому пришлось бежать, чтобы спасти свою жизнь (1482 г.). Бежал он к одному из сильнейших противников Османской империи – к родосским рыцарям, и предложил им за помощь в овладении престолом неслыханные выгоды – военный союз, право беспошлинной торговли, эгейские острова, возврат христианских пленников, деньги и т. п. Эмиссары мятежного принца, скрывавшегося на морском побережье Малой Азии близ Анамура, были приняты иоаннитами благосклонно, д’Обюссон дал необходимые гарантии и послал за Зизимом своего лейтенанта и коменданта замка Св. Петра Альвареца де Зунигу. Посланная флотилия чуть было не опоздала – спахи, отборная султанская кавалерия, едва не схватили Зизима, но он успел прыгнуть в стоявшую наготове лодку и отплыть в неизвестность; прикрепив, очевидно, заранее написанное брату-султану письмо к стреле, он выстрелил в сторону спахов. Аббат Верто приводит текст письма: «Султан Зизим султану Баязиду, своему бесчеловечному брату. Аллах и наш великий пророк свидетели постыдной необходимости обрести убежище у христиан, к которой ты меня принудил. Отстранив меня от престола, на который я имею все права, ты гнал меня из страны в страну и не имел покоя, пока не заставил меня ради спасения жизни искать приюта у рыцарей Родоса – непримиримых врагов нашего правящего дома. Если бы султан, отец наш, мог предвидеть, как ты таким образом осквернишь почтенное имя османов, он удавил бы тебя своими собственными руками; но надеюсь, поскольку он отошел в иной мир, небеса сами покарают тебя за жестокость, я же желаю жить только для того, чтоб узреть твое наказание». Говорят, Баязид плакал, получив это письмо. Слезы, видимо, конечно, были крокодиловы, потому что все последующие годы проходили в беспрестанных попытках султана устранить брата – что, в конце концов, ему все же удалось в 1495 г. Принц тем временем скитался на своей лодчонке вдоль побережья, и все же счастливо встретился с орденской флотилией (16 июля 1482 г.). Сначала он был доставлен в замок Св. Петра, а немного спустя – 26 июля – на Родос. В парижском кодексе Гийома де Каурсена (около 1490 г.) имеется миниатюра, изображающая прибытие османского принца на Родос. По ней, созданной очевидцем, можно представить все обстоятельства этого события. Облаченный в расшитые золотом одежды, Зизим прибыл на корабле рыцарей, на шлюпке был высажен на деревянную пристань, ведущую к морским воротам родосской крепости, где его встретили орденские трубачи; после этого принц с эскортом пересели на коней и были встречены лично магистром, также конным, в сопровождении орденских сановников, недалеко от стены, разделяющей две части города – греческую Хору и латинскую Коллакио. Встреча магистра и принца описана источниками следующим образом (изложено и переведено автором по труду аббата Верто). Они обменялись рукопожатием; с помощью переводчика д’Обюссон лично подтвердил все данные Зизиму гарантии и препроводил в резиденцию «языка» Франции, где высокопоставленному турку были выделены покои. Д’Обюссон сам ввел Зизима внутрь, взяв за правую руку, притом принц лишний раз подчеркнул свое бедственное положение, сказав по-восточному витиевато: «Не подобает пленнику занимать место хозяина». Но и магистр не отстал в учтивости: «Если ты, господин, считаешь себя пленником, то да будет тебе известно, что такие пленники получают первенство везде и во всем, и, даст Господь, – в Константинополе ты будешь иметь столько же власти, сколько сейчас имеешь здесь, на Родосе».

Принца развлекали в рыцарском духе – охотой, турнирами, пирами и музыкой, но, сетует аббат Верто, все это было ему чуждо, и он совершенно не получал удовольствия от хорошей музыки: тогда, «…чтобы угодить его вкусу, решили послать за турецким рабом, имевшим грубый и негармоничный голос, зато в аккомпанемент себе корчившим рожи и изгибавшимся в гротескных позах, и только он один смог угодить принцу». Не исключено, что именно этот персонаж запечатлен в кодексе Каурсена с причудливым музыкальным инструментом, объединявшим три изогнутых трубы.

Но Великий магистр Пьер д’Обюссон был трезвым политиком и не втянулся в предлагаемую авантюру, не видя в распоряжении принца достаточных сил, – а вот попортить кровь султану с помощью Зизима было можно. Особенно это стало ясно, когда Баязид послал на Родос наемных убийц, от которых Зизим счастливо спасся. Также султан предложил магистру