Шрифт:
Закладка:
Ожидая, как и в 1480 г., основных атак с моря, Великий магистр взял себе для защиты наиболее уязвимый участок крепости – тот самый, у еврейского гетто, где в прошлую осаду прорвался враг и где д’Обюссон потом выстроил церковь Богоматери Победы.
Султан прислал на Родос следующее объявление войны (оно было брошено на рыцарскую галеру, привязанным к камню), как оно записано у аббата (пер. с англ. – Е. С.): «Продолжающийся разбой, жертвой которого становятся наши верноподданные, и оскорбление, нанесенное Нашему Императорскому Величеству, обязывают Нас немедленно потребовать от вас передачи острова и крепости Родоса. Если вы это сделаете с готовностью, то Мы клянемся Богом, создавшим небо и землю, и 26 тысячами пророков и четырьмя мусафи, что упали с неба, и нашим великим пророком Мохаммедом, что вы свободно покинете остров, а местное население останется здесь без малейшего вреда; но если вы не подчинитесь немедленно Нашим приказам, вы все будете порублены на куски Нашим мечом, а башни, бастионы и стены Родоса будут сравнены с травой, что растет у подножия этих укреплений».
Великий магистр приказал всем поститься и молиться в преддверии нападения. Латинский архиепископ Леонард и греческий митрополит Климент вместе подбодряли бойцов и жителей, показывая пример единства латинян и греков перед лицом врага.
Первые 30 судов турок напали на Кос, но были отбиты с потерями орденским правителем острова Прижаном де Биду, сен-жильским великим приором. От пленных он узнал, что флот готовится к нападению на Родос, и попросил разрешения магистра присоединиться со своими силами к нему, чтоб быть полезным в обороне Родоса. Магистр, зная его способности, разрешил прибыть на Родос и вверил ему (вместе с бальи Моноском) все артиллерийские батареи. Также был эвакуирован гарнизон с Нисироса.
Наконец началось нашествие. Сам султан пока не спешил высаживаться на Родос. Главнокомандующим турецкими силами был назначен Лала Мустафа-паша, молодой ярый фанатик, происходивший из рода знаменосца пророка Мохаммеда; его подручным был знаменитый морской разбойник Курдоглу (Фонтанус титулует его Архипиратом), давний враг ордена, получивший по этому случаю от султана звание адмирала. Также при войске находится первый визирь Пери-Мехмед-паша, он же Пиррус, старый воспитатель молодого султана. 24 июня орден торжественно отметил праздник Св. Иоанна Крестителя – можно представить, сколь грустным и возвышенным было это торжество, последнее в жизни для многих его участников, а уже 26-го числа турки приплыли к Родосу. В виду неприятеля был дан роскошный военный парад, возглавляемый магистром в золоченых доспехах, а вся крепость украшена флагами… Переправы и высадки длились 13 дней без каких-либо боевых действий. Далее состоялся военный совет, на котором турки хотели было напасть на Родос и Линдос одновременно, однако восторжествовало мнение Пери-паши не терять напрасно драгоценное время и обратить все усилия на столицу, ибо паша резонно предположил, что с падением столицы сдадутся и прочие замки. Мустафа-паша поддержал его. Началось рытье траншей, возведение осадных батарей и обстрел города Родоса. Рыцари делали вылазки, разрушая плоды их трудов, но все немедленно начиналось заново. Успешен был и артиллерийский огонь иоаннитов, разрывавший на куски турок в траншеях. Турки, и в том числе янычары, начали роптать, тем более что налицо были проблемы с пропитанием (л’Иль-Адан повторил тактику выжженной земли д’Обюссона, и продовольствие враги могли получать только морем, с малоазийского побережья). Досталось и молодому Мустафе, про которого поговаривали, что он мало что понимает в военном деле, будучи воспитан в удовольствиях сераля. Пери-паша, осознав всю угрозу, отписал Сулейману о необходимости его личного присутствия на Родосе – и тот решил прибыть на остров лично во главе отряда в 15 000 человек. Магистр Филипп узнал обо всем этом благодаря дерзкому предприятию одного трапезундского моряка, служившего ордену. Подобрав 7–8 молодых греков из своих знакомых, они обрились и оделись на турецкий манер, нагрузили суденышко арбузами, огурцами и иными фруктами, ночью выплыли из родосской гавани, вышли в море, а на рассвете пристали к Родосу, словно приплыв с малоазийского берега, и вместе с прочими торговцами, среди которых тоже было много греков, разложили свой товар для турецкой армии и заодно все выведали, да еще, распродав овощи, вышли в море, увезя обманом двоих турок. Их отправили на допрос к сен-жильскому приору де Биду и инженеру Мартиненго. Турок завели на колокольню церкви Св. Иоанна, и они оттуда показывали христианам, где какая часть войска располагается.
Пока султан был еще в пути, в осажденной крепости произошло следующее происшествие, о котором мы сообщим словами достопочтенного аббата Верто (пер. с англ. – Е. С.): «Турчанка, бывшая рабыней одного родосского горожанина, то ли по ревности к своей ложной религии, то ли в надежде вернуть себе свободу, одна учинила такое, чего не сделали бы 100 000 турок. В то время как рыцари и неверные сражались друг с другом каждый день, она решила устроить диверсию, чтобы облегчить атаки турок, намереваясь поджечь главные места города; но, поскольку осуществить этот проект одна она была не в силах, она поделилась им с другими рабами ее родной страны и религии. Эти рабы, под влиянием тех же мотивов и ее убеждения, приняли участие в заговоре. Женщина нашла способ дать знать турецким полководцам о своем замысле, и, в согласии с ними, она назначила заговорщикам день для исполнения поджога и распределила им кварталы, которые они должны были поджечь. Все было настолько хорошо продумано, что Родос должен был бы пасть жертвой ее замысла, не проговорись случайно один из рабов – и тайна заговора была раскрыта. Всех немедленно схватили, и на дыбе все сознались в заговоре: одна эта женщина не поддалась боли, но, будучи предана жесточайшим пыткам, не сделала ни малейшего признания. Но ее сообщники на очной ставке признались, что именно она вовлекла всех в заговор, и судьи приговорили
