отодвинувшись, и впервые за время полёта взглянул сбоку на трольца. Что-то происходило у того с лицом. По нему текли потоки густой жидкости, и Антон с отвращением решил, что убийца потеет от смертельного ужаса. Лицо темнело на глазах, ссыхалось, и обернувшийся Олег, сидящий впереди, замер точно так же, как и Антон.

— Он что, умирает от страха? — в недоумении спросил Антон, поскольку не мог объяснить странной трансформации, похожей на жуткое сновидение.

— Давай быстрей, пока он не сдох у меня в машине! — Олег нажал кнопку наручников человека-убийцы, не боясь его ничуть, настолько тот был мал и тщедушен. Они не знали его имени. К чему оно им было? Почувствовав свободу, приговорённый маньяк мгновенно скрыл лицо руками и нагнул голову вниз.

— Ну, дядя, цени нашу гуманность, а то выкинули бы в наручниках, — сказал ему Олег, вполне и весело, не питая к нему никаких чувств вообще. — Уверен, что этот? Щуплый он какой-то. Такой и курицу не зарежет. Не ошибка? — спросил он.

— Запись же есть. Он.

— Чего и не чпокнул? Меня бы позвал. Я запросто. Шеф тоже нашёл, кому поручить исполнение, «ксанфику»! Но это без обид. Ты ещё привыкнешь.

— Разве ты убивал?

Олег замялся, явно обдумывая ответ. И Антон подумал об интерактивных обоях в специфическом отсеке, включённых затейником и фотохудожником по своему хобби Олегом, когда он там дежурил. Значит? Олег способен убить так же строго — равнодушно, как шеф? Пусть и диверсанта, но…

— А если перед тобой враг? А если наших ребят убивают до сих пор в этих, разряженных под тихий рай, горах? Если твоей девочке проткнули её нежное безвинное горло, и она захлебнулась кровью и болевым шоком? Ни за что! Потому что ненависть к человеку такая, что невольно поверишь в существование реальных бесов! — Олег стал выпихивать человека вниз, но тот стал яростно сопротивляться, хватаясь за Олега.

— Высоко! — закричал он пронзительно и жалко. — Я сломаюсь!

— И что? — спросил весело, не жалея его, Олег, — ты же смертник.

— Дайте шанс! — запросил он.

— Давай снизимся, — попросил Антон, жалея жалкого убийцу, меняющегося на глазах. Но поскольку это был человек инопланетный, хотя и земной по виду, то вполне могло быть и такое его внешнее изменение под воздействием предсмертного ужаса. Вместо человека средних лет перед ними был старик!

— Что с ним?! — Антон боялся прикоснуться к человеку — трансформеру, словно страшная зараза таилась в складках его чёрной одежды. На воротнике рубашки и ниже на груди его повисла мерзкая белая слизь непонятно чего. Даже если бы лицо его целиком стекло с черепа вниз как студень, Антон бы уже не смог удивиться больше.

— Хилое отребье! — презрительно бросил человеку Олег, но стал снижаться. Спустившись ниже и обернувшись, ничем не выдав своего удивления странной переменой обречённого трольца, он сильным движением выпихнул его на ближайший бархан, с которого тот и покатился вниз. — Вот тебе и батут! Здорово его подбросило! — Олег веселился, будто это была игра. Но Антону весело не было.

— Всё равно он умрёт. Пустыня убьёт рано или поздно.

— А если выберется? — спросил Олег.

— Не выберется. Это же мёртвая зона. Тут где-то в пещерах живут людоеды.

— При условии, что людоеды не отравятся этой нечистью, — вставил Олег.

— Назад он уже не пройдёт. Между горами и пустыней непреодолимые каньоны на многие километры. И потом, пусть ищет спасение. Голубику не вернёшь. Что мне его смерть?

— Если бы ты любил, не простил бы, — сказал Олег. Уже поднимаясь, они видели, как чёрная и скрюченная фигура убийцы, застыв, сидит на бархане.

— Целехонький, — удовлетворённо отчего-то сказал Олег, будто ему тоже было его жаль. Может, и было. — Ты подумай, умирать всё равно, а жаль ему своих костей. Инстинкт. Убийцы всегда до последнего борются за свою паскудную жизнь. В них сильнее работают животные механизмы. Мозги так устроены. Ну и фигня! — добавил он, озирая пространства. И верно, им не было ни конца, ни края. Посмотрев вниз в сторону быстро удаляющегося бархана, Антон увидел, что тролль словно бы снял со своей головы чёрный платок, и голова его стала совершенно белой в ярком свете, льющимся с зеленоватого неба на открытое пустынное плато. И поскольку реакция Олега была удивительно спокойной на явное изменение внешности безымянного преступника, Антон ничего не сказал, решив, что подобное в порядке вещей тут, а Олег просто больше него знает о физиологических особенностях местных жителей в моменты их предельного нервного напряжения.

— Ну и хрень! — Олег давно уже нахватался ругательных словечек-архаизмов, живя в подземной базе столько уже времени среди огрубелого военного десанта, и тут он явно не мог подобрать нужных слов. — Может, они, как ящерицы хвост, теряют кожу со своего лица от смертельной угрозы? Жуть… Посмотри, он там не сбросил свою старую кожу на пол?

Под ногами Антона и там, где только что сидел оборотень, было чисто. Олег включил режим просмотра того, что предшествовало сбросу преступника вниз. Никаких записей в наличии не было. Воспроизводящий экран внутри салона был девственно чист.

— Ты никогда с этим не сталкивался прежде? — Антон ощутил вялость и безразличие, как после сильной усталости.

— Нет.

— Будем шефу давать полный отчет обо всём?

— На фиг? — Олег по-прежнему сохранял завидное самообладание, но явно это была игра на публику, на Антона в данном случае.

Тем ни менее, ночью Антон спал сном праведника. Отомстил за Голубику и не замарал при этом рук. Теперь его месть осуществит пустыня. Но надо бы проверить и слетать с Олегом в те места. Посмотреть. Отчего-то тянуло туда. Правда, царапало где-то внутри от презрения Венда, проявленного к нему вчера. Но легко ему было презирать, профессиональному ликвидатору. Да и Олег поразил. Взвился вчера так, словно Антон затронул его открытый нерв в повреждённом зубе, едва речь зашла о ликвидации троллей-шпионов, но проявил поразительное почти равнодушие к тем странностям, что произошли с преступником у них на глазах. Или же… Но думать об Олеге не хотелось. Олег был подземным жителем, военным и не обязательно было знать всю специфику их службы, пока сам Антон не был в неё по-настоящему посвящён.

И всё же, Антон был доволен, если это слово тут было уместно, что ни Венд, ни он сам не убили того человека. Он был исполнитель, запуганное орудие чьего-то замысла. И чей был этот замысел, зачем он был, не узнаешь теперь. Могло быть и такое, что тролль чем-то болел, мало ли тут страшных заболеваний, если учесть их нижайший уровень медицины. Над пустыней же в