Шрифт:
Закладка:
– Им это не нужно?
– Не особенно. Мои дети такие независимые… И умненькие.
– Неудивительно, с такими-то родителями, – ответил Карвер.
Эбби было приятно это услышать. Учителя и друзья много раз говорили что-то в том же духе, но обычно фраза звучала так: «Они такие умные, все в папу». Потому что их отец – известный профессор математики, один из ведущих специалистов в своей области. Он даже пишет книги, в которых почти никто не понимает ни слова. А еще Эбби приходилось слышать, что Саманта хорошенькая – вся в нее. Никто ни разу не употребил слово «родители». Во множественном числе. Господи, она что, покраснела?
– Ты никогда не хотел завести детей? – спросила Эбби. Голос ее звучал несколько напряженно. – Учитывая, в какой семье ты рос, это должно быть чем-то само собой разумеющимся.
– Теоретически хотел. Но всегда оказывалось, что момент неподходящий и надо подождать. То нет денег, то навалилось много работы, то квартира слишком маленькая… В конце концов жена познакомилась с парнем, который не желал ждать. И мы развелись.
– Я не знала, что ты был женат.
– Четыре года. – Карвер допил пиво. – Теперь Моника живет с юристом, и у них чудесный мальчик.
– Вы общаетесь?
– Как и все современные разведенные пары. Я слежу за ее страницей в «Фейсбуке». Просматриваю фотографии, где запечатлена их идеальная жизнь, иногда ставлю лайк. Комментариев не оставляю: пусть знает, что я рад за нее, но по большому счету мне все равно.
Эбби рассмеялась:
– А ты неприятный тип.
– Ты разве не просматриваешь фото бывшего?
– Еще как, ни одной не пропускаю. Только лайков никогда не ставлю – чтобы знал, что мне совершенно наплевать.
– Кто бы мог подумать, что кнопка «Мне нравится» может передавать столько оттенков эмоций…
Эбби снова засмеялась:
– Ты сказал, что хочешь обсудить наше дело.
– Точно. – Лицо Карвера стало серьезным. – Я пообщался с Маккормиком, журналистом, который брал интервью у Эрика Лейтона. Оказалось, что Габриэль звонила на ферму три года назад, когда разыскивала отца.
Брови Эбби поползли вверх.
– Мисс Флетчер говорила, что они не общаются.
– Так и есть. Я связался с Габриэль и все разузнал. На ее звонок ответил какой-то незнакомец. Как только он понял, с кем разговаривает, то сразу пошел искать Отиса. Тиллман сообщил, что Дэвид не хочет общаться с семьей, и пытался уговорить девушку приехать и побеседовать с отцом лично. Она отказалась. Сказала, что не была уверена, что Дэвид еще живет на ферме. Кроме того, Отис ее напугал.
– Что делает честь ее инстинктам.
– Вероятно, именно так Тиллман и выяснил, где живет Иден с детьми.
– Габриэль не говорила, кто снял трубку?
– Она не знает этого человека. Я подумал на Карла.
– Да, такое вполне возможно… Ситуация куда хуже, чем ты думаешь. – Эбби рассказала о планировавшемся бракосочетании Адкинса и Габриэль. – Готова поспорить, племянник Отиса очень воодушевился, узнав, что девушка жива и обитает неподалеку.
– Тогда-то он и начал следить за ней в соцсетях.
Маллен откинулась на спинку стула, анализируя ситуацию. Карвер поднялся.
– Где у вас туалет?
– По коридору и налево.
Джонатан вышел из кухни. Эбби взяла упаковку из-под лапши и принялась вылавливать оставшиеся кусочки говядины. Внезапно Карвер заорал:
– Черт!
Лейтенант Маллен уронила коробку и бросилась в коридор. Коллега застыл в дверях комнаты Бена.
– Всё в порядке? – спросила Эбби. Ее сердце гулко стучало.
– Тут змея! Она на меня кинулась, когда я открыл дверь!
Маллен заглянула внутрь. Пресмыкающееся таращилось на них из своего вивария. Видимо, пыталось решить, кто вкуснее.
– Как это кинулась? Она же за стеклом, – изумленно констатировала Эбби. Рука Карвера тянулась к бедру – туда, где было бы оружие, если б он не снял кобуру, когда они сели за стол.
– Я… я не видел. Стекло прозрачное. А она как зашипит! – Джонатан оглядел комнату, где стояли еще несколько вивариев с хамелеоном, тарантулом и сверчками. – Да у тебя дома прямо зоопарк…
– Вовсе нет. Это комната моего сына. Тебе нужна была вторая дверь налево. Собирался пристрелить змею?
– Она на меня шипела, – снова повторил Карвер. – Не люблю этих тварей. Аквариум совершенно прозрачный, я не видел, что там стекло.
– Это виварий. Бен – большой любитель чистоты.
– Ясно. Значит, вторая дверь налево?
– Верно.
– Там, случаем, нет гнезд летучих мышей?
– Нет, но будь осторожен: иногда мы держим пираний в унитазе.
Джонатан захлопал глазами – кажется, на секунду поверил, что Эбби говорит серьезно.
– Ну ты и шутница, – сухо сказал он наконец.
Маллен пошла на кухню и решила достать еще пару банок пива – для себя и для гостя. Карвер тоже вернулся. Ему пока не удалось принять прежний невозмутимый вид.
– Значит, все эти животные – питомцы твоего сына?
– Да. Змея – последнее приобретение, я тебе о ней рассказывала. Сверчки – пища для тарантула, так что я не стала бы считать их домашними любимцами. – Эбби протянула коллеге пиво.
– Разве подобные твари не отравленные? – Джонатан потянулся за банкой, и их пальцы соприкоснулись. Карвер открыл пиво и сделал большой глоток.
– Совершенно точно нет. Вообще-то, правильно говорить «ядовитые». Для людей эти животные не опасны. Если тебя укусит змея или тарантул, кожа просто будет гореть.
– В детстве я посмотрел фильм про Индиану Джонса, и потом меня мучили ночные кошмары.
– А, тот эпизод про Колодец душ? Ты знал, что некоторые змеи в этой сцене – на самом деле безногие ящерицы?
– Какая между ними разница?
– У змей нет ушных отверстий. Бен много раз смотрел эту сцену и обращал внимание на разные детали. Где питон, где имитация. Ему нравится кобра.
– Ты тоже увлекаешься этими гадами?
– Не особенно, – призналась Эбби. – Если честно, ненавижу змей. И пауков. И даже сверчков. С хамелеоном еще могу смириться.
– Ты потрясающая мать, раз разрешаешь сыну держать в доме подобных тварей.
– Скажи это моей дочери.
– Если б в те времена, когда мы учились в академии, ты поведала мне, что родишь двоих детей и разрешишь сыну завести в качестве питомца змею, я решил бы, что ты бредишь.
Эбби наморщила лоб.
– Это комплимент?
– Скорее да. – Улыбнувшись, Карвер сделал еще один большой глоток.
– И каким ты видел мое будущее, когда мы учились в академии?
– Не знаю. – Джонатан уставился на стол. – Я думал… То есть надеялся…
И запнулся.
– На что ты надеялся?
– Я был разочарован,
