была просто озером. А Эстелла была дочерью богов, и она кланялась только матерям.

— Оставь угрозы для тех, кто не может видеть их насквозь, — заявила она, вызвала свою магию заморозить извивающиеся щупальца левиафана. — Первое видение любого пророка — его смерть. Я знала свою всю жизнь, и она не связана с тобой или этой грязной пещерой. Даже если бы я не видела, что будет, я бы не боялась. Я знаю, что ты не можешь меня убить.

— Правда? — Алгонквин склонилась, лед на щупальцах левиафана затрещал. — И как ты это поняла?

— Потому что ты знаешь, как и я, что, если я умру, другой пророк родится на мое место, и Хартстрайкер продолжит мешать тебе, — спокойно сказала Эстелла, скрестив руки. — Только дура отбросила бы долгосрочную выгоду ради короткой радости, а ты никогда не была глупой, несмотря на другие изъяны. Или это изменилось с тех пор, как ты проснулась, Алгонквин?

Дух вздохнула.

— Мой блеф раскрыли, — сказала она, махнула руками, и щупальца скрылись в озере. — Ты не знаешь, как сильно я хочу погрузить твое наглое лицо под воду, чтобы ты утонула. Но твоя сделка слишком хороша, чтобы отказаться. Если ты преуспеешь, Хартстрайкер умрет. Если не справишься, ты умрешь. Я в любом случае побеждаю, — она вздохнула. — Все еще жаль. Я всегда хотела голову пророка в коллекцию.

— Тогда добуду голову Брогомира, — Эстелла отбросила белые волосы. — Он хорошо смотрелся бы на шесте.

— Он милее тебя, — задумчиво сказала Алгонквин. — Но, хоть и жаль, ты пока не можешь распоряжаться его головой.

— Отпусти, и я изменю это, — рявкнула Эстелла, скрестив руки на груди. — Сколько еще времени можно тратить на это?

— Рано, — Алгонквин спрыгнула со щупальца. — Вопрос оплаты остался. Пока ты в моих владениях, ты в моей власти, и ты должна знать, что отсюда не выйти, не заплатив.

— Так хватит болтать, назови цену, — рявкнула Эстелла. — У меня есть дела важнее, чем стоять и веселить старого духа в пещере, воняющей рыбой.

— Не нужно грубить, — сказала Алгонквин. — Это простая просьба. Мелочь.

— Что? — прорычала Эстелла.

Улыбка Хозяйки Озер стала хитрой.

— Дай мне свои волосы.

Эстелла редко удивлялась, потому было сложно убрать шок с лица. Она не видела будущее Алгонквин, но знала по своему будущему, что дух что-то захочет, но не думала, что волосы. Чем больше она думала о просьбе, тем больше смысла видела.

Хоть Алгонквин была духом, она заставляла магов-людей выполнять почти всю ее грязную работу, а волосы были сильной магической связью. Алгонквин могла бы с ними связаться магией с Эстеллой в любом месте в мире, даже сквозь защиту крепости ее матерей подо льдом. С волосами можно было отследить ее движения или даже убить ее издалека, а еще Эстелле нравились ее волосы.

Но, хоть ей хотелось отказать духу, у Эстеллы было преимущество, какого не было у силы природы, как Хозяйка Озер, и это было знание будущего. Она видела остаток своей жизни, как картинки в книге, и после этой встречи Алгонквин не играла в ее жизни роли. То, что она не предвидела требование духа о волосах, ничего не меняло. План Алгонквин не сработает раньше, чем Эстелла поставит Хартстрайкеров на колени, а после этого ничто не имело значения.

Выбор был простым. Эстелла собрала волосы, в последний раз наслаждаясь ощущением гладких прядей.

— Хочешь их? — она повернула голову, показывая Алгонквин длинный белый хвост. — Они твои. Но только после того, как отпустишь меня.

Дух развела руками, и все щупальца скрылись в воде, снова открыв путь.

— Пожалуйста.

Не сводя взгляда с духа, Эстелла прошла по еще мокрой каменной дорожке над темной водой к двери в стене пещеры. Когда она оказалась у выхода, она вызвала магию, создала из нее лезвие. Не дав себе пожалеть, она рассекла собранные волосы.

— Вот, — она бросила отрезанный хвост в воду у своих ног. — Оплата совершена.

— И принята, — сказал дух, волосы Эстеллы пропали в глубинах. — Можешь идти, Северная Звезда.

Игнорируя ощущение, что она совершила ужасную ошибку, Эстелла развернулась и вышла из пещеры, поднялась по влажной лестнице к поверхности, где ее ждал нанятый катер, чтобы унести ее от Башни Алгонквин к суше СЗД.

* * *

Последние двадцать минут были самыми долгими в жизни Джулиуса.

Марси еще не пришла, от Джастина не было вестей, а Амелия, хоть шевелилась, еще не проснулась. Последнее тревожило. Нужно было многое, чтобы надолго разбить дракона. Он не знал, чем Челси ее вырубила, но это должно было перестать действовать. Но, хоть она еще не открыла глаза, Амелия уже выглядела намного лучше. Джулиус уже ощущал надежду, когда его телефон загудел.

Он едва заметил, как телефон оказался в его руках. Когда на экране вспыхнуло имя, его сердце замерло, потому что там был не Джастин и не Марси или тот, с кем еще он хотел бы говорить.

Это была его мать.

Джулиус пару секунд думал не отвечать. Но два десятка лет послушания было сложно игнорировать, и у Бетезды могли быть новости о Джастине. Это определило его решение. Не желая побеспокоить Амелию, Джулиус вышел из гостиной в коридор, ведущий к кухне, поднес телефон к уху и мрачно принял звонок.

— Здравствуй, матушка.

— Джулиус!

Он вздрогнул, глаза расширились. Может, он ослышался, но звучало так, словно Бетезда плакала.

— Что такое?

— Твой брат. Его поймала Алгонквин.

Джулиус резко вдохнул. Поимка была не худшим исходом, но было близко.

— Что случилось?

— Он пошел на Землю Восстановления один и бросил вызов Ванну Егерю, — она всхлипывала. — Теперь мой храбрый мальчик в руках того озерного монстра!

— Матушка, — Джулиус был потрясен. Он еще не слышал ее такой расстроенной. — Все хорошо, — сказал он. — Мы его спасем. Уверен, есть способ…

— Нет, — она шмыгнула. — Алгонквин уже дала понять, что сделки не будет. Наш единственный выход — напасть на ее башню и забрать его. Такое нападение требует лучших Хартстрайкеров, работающих вместе, а это не считая армию магов Алгонквин. Вся башня в слоях чар, — ее голос дрогнул. — Я не могу даже представить, как обойти их без помощи Амелии, а она не отвечает на мой зов. Она думает, что я хочу навредить ей, — Бетезда шмыгнула, а потом добавила. — Ты говорил с ней на вечеринке. Знаешь, где она?

Холод пробежал по спине Джулиуса. Голос его матери был искренним, а почему нет? Все знали, что Джастин был любимцем Бетезды. Если она и срывалась бы из-за кого-то, то из-за него. Но даже так, когда он старался думать о ней хорошо, вопрос