– При чем здесь мозги? – не поняла она.

Ах да, сейчас же считают, будто человек думает сердцем.

– При том, что ума нет – считай, калека! Знаешь, что означает лунная болезнь?

– Что я уже взрослая!

– Что ты можешь забеременеть!

Я намеренно выбрала самое физиологичное, но не самое грубое слово. Джулия совершенно точно знала, откуда берутся дети – коровы, куры, да те же кролики не склонны уединяться.

Сестра залилась краской по самые ключицы.

– Не думаешь же ты, будто я…

Я не дала ей договорить.

– Я не выставлю тебя из дома, как это сделали мои дед с бабкой с моей матерью – при том, что она не согрешила, просто запятнала свою репутацию. Хотя после такого Бланш никогда не сможет выйти замуж, и я тоже, а ты – показаться людям на глаза без сопровождения мужчины.

– Я никогда так не поступлю! – закричала Джулия. – Я не шлюха!

Грубое слово в устах сестры резануло, но не время и не место было читать морали еще и по этому поводу. Может, я зря так. Зря пугаю ее, тем более, что сама не безгрешна. Но, пропади оно все пропадом, нарвется же, если сейчас не поймет, что сделала не так!

– Ты – нет. Годфри мог обойтись с тобой, как с доступной женщиной.

– Он не такой! Он…

– Он самый красивый, самый умный и вообще единственный на всем свете, – закончила за нее я. – А еще он оказался очень порядочным человеком, постарался пощадить твои чувства и не тронул тебя. Повезло. В следующий раз может так не повезти, и парень сочтет, что раз ты первая заговорила о любви, то готова на все. А твое сопротивление примет за жеманство.

– Не будет следующего раза! Никто мне, кроме него, не нужен!

Я вздохнула, привлекая ее к себе. Джулия ткнулась мне в плечо и разрыдалась.

Я гладила ее по голове и пыталась вспомнить лицо того мальчика из летнего лагеря. Саша. Имя помнила, фамилию тоже. Помнила, как замирало сердце, когда мы встречались у дверей корпуса. А лицо – расплывалось. Где-то у меня была фотография нашего отряда… хотя сейчас это уже тоже неважно.

Наверное, взрослая умная женщина сказала бы Джулии, что у нее будет еще десяток таких Годфри, и, если обидел один – пойди и влюби в себя полдюжины других, чтобы этот понял, что потерял. Но я не была взрослой умной женщиной и потому просто обнимала сестру, пока она не перестала всхлипывать.

– Пойдем, помогу тебе умыться, – сказала я, когда Джулия затихла. – Не стоит показывать слезы. Ни один мужчина в мире того не стоит. А потом, пока котел с бельем закипает, посмотрим, что там на берег вынесло. Я совершенно точно видела отрез ткани.

Глава 40

Увлеченная Альбином и картошкой, я толком не разглядывала берег, а зря. В камнях запутались два отреза красного шелка, а среди разномастных деревянных обломков нашлась еще одна шкатулка – резного дерева с инкрустацией золотом и камнями. Тоже слишком дорогая, чтобы продавать самой, и я решила отдать ее Альбину, как и ту, первую.

Содержимое ее тоже сошло бы за драгоценность, если бы море не повредило его. Размокшая масса внутри отдавала табаком, но едва ли из него теперь можно извлечь какую-то пользу. Он годился разве что для отвара от тли, но тли у нас, по счастью, не водилось. Зато шелк почти не пострадал – чуть обтрепались края, но это можно было обойти при крое. Выполоскать, просушить в тени, чтобы не выцвела краска, да убрать девочкам в приданое. На кухне-то шелка ни к чему.

До картошки руки у меня дошли, лишь когда край солнца опустился за лес. Я покрутила ее так и сяк. Как все просто было дома – сунул клубень в землю и не трясешься. Даже если что-то из посаженного погибнет или взойдет только половина – это неприятность, не более. А тут… другую-то картофелину мне не раздобыть, эта чудом попала в руки. Выкопает какой-нибудь шустрый кролик, подрывшийся под загородку, или курица – и все. Я понятия не имела, клюют ли куры посаженную картошку, но воображение нарисовало множество возможных и невозможных пакостей, от неведомой гнили до колорадского жука, которого совершенно точно еще в Европе не было и быть не могло.

Нет, просто закопать и надеяться, что все пойдет хорошо, не вариант. Я разрезала клубень на части, проследив, чтобы в каждом кусочке остались глазки и рассадила их в треснутые горшки, которые нашла в углу кладовой. Как удачно, что в этом мире ничего не выбрасывают! Горшки я пристроила на крышу курятника, строго-настрого предупредив сестер, чтобы не трогали. Когда картошка прорастет и рассада окрепнет, высажу. Да, возни больше, но так надежнее.

Следующий день пролетел незаметно. Альбин не появлялся, да я и не ждала его, прекрасно понимая, что место капитана стражи досталось ему не только благодаря родству, и, значит, забот хватает, особенно когда в замке гостит королевский глашатай или как там его. Не до свиданий и, возможно, даже не до неудачливых отравителей. Еще, поди, от целителя взбучку получил. Лишь бы рана не открылась – кто знает, насколько необратимо магическое лечение?

Правду говоря, у меня тоже не было времени скучать или беспокоиться. Нужно было приготовить еду – с запасом, если на место уехавших гостей прибудут новые. Напечь хлеба, сварить эль и пиво, поставить его бродить. Вымыть за гостями комнаты, перестелить и выстирать белье – одно дело следовало за другим, как всегда.

Бланш, распробовавшая устрицы, сбегала на берег за «ракушками». Предлагать их магам я не стала, памятуя о реакции Фила и Джулии, но оказалось, что они уже пробовали устрицы в каком-то походе и сочли вкусными, так что пришлось сестре бежать на берег еще раз.

Ближе к вечеру появились новые постояльцы. Этого купца я помнила, хотя он давно у нас не появлялся. Услышав о том, что отец умер и трактиром теперь занимаюсь я, он явно заколебался, но все же решил остаться. Когда его люди устроились, купец подошел ко мне и спросил, понизив голос:

– Твой батюшка оказывал мне… некоторые дополнительные услуги. Не передал ли он вам с братом и это дело?

Я колебаться не стала.

– Простите, я не понимаю, о чем вы. Батюшка скончался за полдня, и если у вас были какие-то конфиденциальные договоренности, он не успел