Шрифт:
Закладка:
Два дня Левшин с помощниками, почти не выходя из министерства, составлял предложения по «Общим началам для устройства быта крестьян». Документ из 22 пунктов был озаглавлен нарочито неопределенно, и само слово «освобождение» там не встречалось.
9, 16 и 18 ноября Комитет послушно обсудил «Общие начала», как инструкцию для Назимова, и одобрил. Одобрил и царский рескрипт Назимову. 20 ноября Александр подписал журнал заседаний Комитета, тем самым утвердив принятые решения. Предполагалось, что оба документа будут опубликованы в «Журнале Министерства внутренних дел».
Милютина вдруг бросило в жар, когда он понял, что пришел миг, который может стать поворотным во всем деле освобождения. Ответ государя Назимову был вполне определенным в отношении будущего помещичьих крестьян. Разослать бы его во все губернии! В нем нет прямых указаний, но ясно, как воспримут его послушные подданные русского царя – только как высочайшую волю. И дело пойдет! Только бы создали в губерниях дворянские комитеты, только бы приняли предложенные эмансипаторами правила игры, а там – пускай себе пишут и говорят, что хотят…
Было жаркое обсуждение в кабинете министра. Ланской сразу оценил тонкость и силу хода, предлагаемого Милютиным, но сомневался, чтобы Комитет одобрил рассылку обоих документов. Сам он на это права не имел.
– Так получите санкцию государя, пока настроение у него не переменилось, пока Орлов не нагородил кучу страхов и опасений!
– Но приемный день только на той неделе… – колебался Ланской.
– Завтра будет малый выход – попросите государя о приеме!
Ланской недолго упрямился, увидев тут ловкую интригу, в которой он обходил своего благодетеля Орлова. Согласие Александра было легко получено, и Комитет по инерции одобрил рассылку. Ланской умышленно поставил этот вопрос в конце заседания, и никто особенно не вдумывался в него. Правда, у графа Панина возникло сомнение, так ли уж надо рассылать, но додумать он не успел, заседание кончилось. Впрочем, Панин знал, как готовятся документы в министерствах, то было хлопотное дело, и раньше чем через неделю ответ государя уйти не мог. А уж за неделю можно все не спеша обдумать, посоветоваться среди своих. Так думал Панин, и Николай Милютин вполне предвидел ход его рассуждений.
Между тем текст рескрипта императора был уже набран, и в ночь с 23 на 24 ноября 75 экземпляров были отпечатаны в министерской типографии. Министр поручил это важное дело Павлу Ивановичу Мельникову (известному ученому-этнографу и писателю). Канцелярия работала всю ночь. Все 75 пакетов были оформлены и отправлены для рассылки.
С этим известием Мельников приехал к министру рано утром. Едва Ланской в халате, отделанном беличьим мехом, с неугомонным Милютиным выслушали подробности, как лакей доложил о приходе курьера от князя Орлова.
Сидевший поодаль в креслах Милютин с улыбкой смотрел на маленький голубоватый пакет. Он знал, что там, когда все еще заспанный Ланской прочитал, от лени пропуская слова:
– Многоуважаемый… ммм… Обдумав… и некоторые дополнительные обстоятельства… ммм… убедительнейше прошу Вас повременить с рассылкой ответа Его Императорского Величества… А что сказать? Опоздал ты, братец, с княжьим письмом. Так и передай.
– Успели! – засмеялся Милютин после ухода курьера. – Теперь, ваше высокопревосходительство, можете досыпать. Ручаюсь, что в ближайшее время ни я, ни Павел Иванович беспокоить вас не будем ни по ночам, ни по утрам.
Тем временем фельдъегери везли пакеты с рескриптом Александра II.
«В губерниях Ковенской, Виленской и Гродненской были учреждены особые Комитеты из предводителей дворянства и других помещиков для рассмотрения существующих там инвентарных правил.
Ныне Министр Внутренних Дел довел до Моего сведения о благих намерениях, изъявленных сими Комитетами, относительно помещичьих крестьян означенных 3-х губерний.
Одобряя вполне намерения сих представителей дворянства Ковенской, Виленской и Гродненской губерний, как соответствующие Моим видам и желаниям, Я разрешаю дворянскому сословию оных приступить теперь же к составлению проектов, на основании коих предположения Комитетов могут быть приведены в действительное исполнение, но не иначе как постепенно, дабы не нарушить существующего ныне хозяйственного устройства помещичьих имений.
Для сего повелеваю:
1. Открыть теперь же в губерниях Ковенской, Виленской и Гродненской по одному в каждой приуготовительному Комитету, а потом для всех 3-х губерний вместе одну общую Комиссию в г. Вильне…
Губернские Комитеты по открытии их должны приступить к составлению по каждой губернии, в соответственность собственному вызову представителей дворянства, подробного проекта об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян оной, имея при этом в виду следующие главные основания:
1. Помещикам сохраняется право собственности на всю землю, но крестьянам оставляется их усадебная оседлость, которую они в течение определенного времени приобретают в свою собственность посредством выкупа; сверх того предоставляется в пользование крестьян надлежащие по местным удобствам, для обеспечения их быта и для выполнения их обязанностей пред Правительством и помещиком, количество земли, за которое они или платят оброк, или отбывают работу помещику…
…Я надеюсь, что дворянство вполне оправдает доверие, Мною оказываемое сему сословию призванием его к участию в сем важном деле, и что, при помощи Божией и при просвещенном содействии дворян, дело сие будет кончено с надлежащим успехом.
Вы и начальники вверенных вам губерний обязаны строго соблюдать, чтобы крестьяне, оставаясь в полном повиновении помещикам, не внимали никаким злонамеренным внушениям и лживым толкам.
В Царском Селе.
Дело освобождения сдвинулось-таки с мертвой точки. Первый камешек покатился с горы крепостничества, увлекая за собою множество других.
Константин Дмитриевич Кавелин, сорокалетний профессор Петербургского университета, прибыл в немецкий городок Дармштадт, столицу герцогства Гессенского, 13 августа 1857 года. Взяв извозчика, Кавелин отправился в резиденцию русского императора.
Узкие улочки старого города были полны народа. Как объяснил извозчик, сегодня день рождения великого герцога, и потому число приезжих и гуляющих столь велико. Аккуратные дома с черепичными крышами были украшены гирляндами из цветов, иные – флагами.
Прибыв в один из дворцов герцога, отведенный для размещения высоких гостей, Кавелин уложил вещи в своей комнате, наскоро привел себя в порядок и отправился доложиться.
Ровно в три часа профессор был принят князем Долгоруковым, генерал-адъютантом, шефом жандармов и главным начальником III Отделения. Долгоруков был невысок, плотного сложения, круглолиц, с густыми рыжеватыми усами. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели подозрительно. Впрочем, может быть, решил Кавелин, это ему показалось, потому что встречен он был чрезвычайно любезно. Правда, причина на то была весомая.
