при себе носил. Тот красивенький Майкл (молодец!) у него отобрал. Другим каким-нибудь ножиком пырнет… Ага, как же… Не пырнет, побоится. Любил бы, ревновал бы, чувствовал бы хоть что-нибудь, тогда понятно. А у Клода-то какая мотивация? Самоутвердиться за счет трепещущей в страхе Коровы. А если Корова вдруг перестанет трепетать, тогда что? Тогда весь кураж испарится, вот что. А Уголовный кодекс, между прочим, каким был, таким и останется. Правда, в Канаде смертной казни нет, но Клод и в тюрьму не захочет. Ради минутного удовольствия вставить в Корову ножичек, многие годы неудобства терпеть?

Весь его, Клодов, интерес – в Элайнином страхе. Которого больше нет. Нет страха!

– Гриша, можно я вам перезвоню через пять минут? – спокойно и даже как-то безмятежно сказала Элайна. – Мне собакам только корм засыпать.

Элайна ни в чем не ошибалась. Ни насчет Нонны, ни насчет Клода. Нонна и правда случайно выболтала в баре какому-то молодому французу, обсыпавшему ее комплиментами, словно новогодними конфетти, «страшную тайну» всем известной толстухи Коровы, сбежавшей год назад от всем известного долговязого Клода. Молодой француз, образованный человек, аспирант из франкоязычного монреальского университета Конкордия, Клода знал хорошо, был его клиентом и звал уважительно – дистрибьютор. Адреса Эстер Нонна, не дай бог, не назвала. Но, рассказывая о том, как высоко эта замечательная и, несмотря на кажущуюся простоватость, тонко организованная женщина оценила ее, Нонны, вкус и исключительность, случайно произнесла ее фамилию. Простую, забавную и редкую – Фокус. Других Фокусов, кроме Гриши и Эстер, в Монреале не было.

Насчет же Клода Элайна будто прозрела. Как Иоланта, о которой ей в детстве рассказывала мама. Это опера такая. Опера великого русского композитора Пьера Чайковского. Там девушке одной сделали операцию, и она прозрела. Разница между Элайной и Иолантой – а имена-то как похожи! – в том, что Иоланта прозрела ради того, чтобы спасти жизнь прекрасному незнакомцу, Элайна же – ради того, чтобы навсегда избавиться от страха перед непрекрасным знакомцем.

Странное дело, страх, оказывается, может блохой перескакивать с одной головы на другую. Или лесным пожаром. И тогда может сойти с ума целая нация, объятая страхом. Случай же с Эстер был частный, клинический. Пограничный между нормой и болезнью.

У Эстер появился личный враг. Еще один. Дополнительный. Помимо бывшей невестки и бывшего зятя. Враг во плоти, но с безусловной мистической подпиткой.

Клод представлялся ей кокаиновым сатаной, испохабившим жизнь ее Марика, ее сына, ее гордости. Гомосексуальный флер, пригрезившийся Эстер в Клоде в момент самой первой их встречи и не имевший под собой ни малейшего основания, потом долго будет беспокоить несчастную женщину. Пока через много лет два образа, два отдельных и конкретных врага, не сольются в один образ – в одного врага. Бывший зять, отец пятерых ее внуков, и Клод, бывший бойфренд Элайны, вся родственность с которой состояла лишь в том, что Элайна была дочерью ее бывшей маникюрной клиентки, станут в фантазиях Эстер одним мерзким существом.

Словно чувствуя ее страх, как люди чувствуют запах, Клод, сам себе удивляясь, будет искать контакта именно с ней, с Эстер.

Отважный Гриша кинется защищать свою Тёрочку, вступая чуть не в рукопашный бой с подсылаемой Клодом темнокожей шпаной. «Десять негритят», стайка иммигрантов с Джамайки, дружных мальчиков лет пятнадцати – семнадцати, сделаются кошмаром Гришиной жизни, о котором он никогда не намекнет своей Тёрочке. В полицию заявит, а жене (и даже сыну) – ни звука. Дочь, конечно, тоже про «десять негритят» никогда ничего не узнает, у нее своих забот полон рот.

Гриша Фокус, человек-калькулятор, привык, во-первых, все планировать, во-вторых, все доводить до конца. Ради Тёрочкиного покоя он готов на многое. Начал с малого – с необходимости платить дополнительно семьдесят долларов в месяц за систему сигнализации повышенной надежности.

– Тёрка, зови Элайну к нам. У нас теперь безопасность полная. Смотри, видишь кнопку? Как эту кнопку нажмешь, так через три минуты полиция явится! Это же прелесть, что такое!

Эстер не поверила, но Элайну, спасая сироту (а кто же она? мать-то померла), из собачьей гостиницы забрали. Перевезли обратно к себе. Временно. До первого велфера. Вроде как пересадку, передышку ей устроили.

Глава 188

Россия. Сочи

После всех пересадок, регистраций, ожиданий, посадок и взлетов это был последний перелет. Из Москвы в Сочи. Майкл сидел у окна. Единственное неудобство – немного холодит левую ногу, но приспособил казенное одеяльце, и порядок.

Другое неудобство проявилось не сразу. Рядом сидело существо мужского пола. Крохотное, можно сказать, игрушечное. Не карлик, у карликов обычно большая голова на маленьком теле. Этот был иной, с пропорциями рослого десятилетнего мальчика. Сморщенный и состарившийся мальчик. На блошиной мордочке – мерзейшая благость. Старенький святенький блошонок! Б-р-р… Точнее, бедняга. Он же не виноват?

Блошонок был сильно глуховат. Ворчание его аудиоплеера прямо у Майкла под ухом сначала напугало (выспаться же не даст!), а потом увлекло. Майкл узнал голос диктора: мама слушала эту же книгу. «Серфинг в реальностях» называется. Глава про гипноз, которую слушал блошонок, в мамином плеере тоже была.

Диктор говорил приветливо и убежденно: «Человек под гипнозом – это человек в измененном состоянии сознания: он одновременно и бодрствует, и спит. Не просто спит – сны видит! Какие именно сны, решает гипнотизер. В этом и заключается вся сила гипноза. Человек под гипнозом воспринимает обращенные к нему слова без критики, то есть он абсолютно внушаем. Он – робот. Им можно безнаказанно манипулировать. Безнаказанно, впрочем, сложная нравственная категория и сейчас мы не станем обсуждать „Преступление и наказание“ Достоевского. Речь совсем о другом предмете…»

Майкл поймал себя на том, что прислушивается. Даже придвинулся ближе к креслу соседа. Блошонок же расположил свое игрушечное тельце в стандартном самолетном кресле более чем вольготно. Он почти лежал. Глаза закрыты, под веками беснуются, мечутся зрачки. Майклу стало не то чтобы не по себе, а… неприятно. Он отвернулся. Как раз и слушать удобнее, уши-то по бокам.

Слушать было очень интересно. Почему он раньше от этой маминой аудиокниги отмахивался как от какой-то ерунды несусветной?

«Гипнотическое воздействие применялось жрецами Древнего Египта, Древней Индии, Тибета, Древней Греции и Древнего Рима, хотя в разные времена этот процесс и это состояние человека называли по-разному. В Европе во времена Екатерины Великой было модно говорить о „животном“, или, иначе, о „живом магнетизме“. Живой магнетизм – это магнетизм, которым пронизано все живое.

Увы, до сегодняшнего дня постижение „живого магнетизма“, то есть постижение феномена гипноза, остается лишь мечтой. Его истинная природа безнадежно ускользает.

Люди барахтаются в океане непознанного и делятся при этом на две категории: тех, кто гипнотизирует, и тех, кого гипнотизируют.

Как правило, это врач и пациент, но, к сожалению, возможен и другой расклад: агрессор и жертва. Введите человека в гипнотический транс, и он станет вашим слугой. Не хотите быть слугой? Тогда защищайтесь!

Как же защититься от нежелательного гипноза? О, это удается не всем. Помогает лишь одна невещественная и трудноопределяемая субстанция – независимость вашей мозговой деятельности. Независимость! Сопротивляйтесь, контролируйте работу собственного мозга, свои мысли… В момент, когда вы подверглись гипнотической атаке, концентрация ваших мыслей на любом объекте, отвлекающем вас от внушений гипнотизера, благо и спасение. Годится любой, даже самый незначительный, но сознательный (!) разговор с любым посторонним человеком. Гипнотизеру-агрессору гораздо труднее пробиться в ваше подсознание, если вы вибрируете, (то есть генерируете ваш собственный животный магнетизм) на другой частоте. Если вы формулируете и произносите фразы, не имеющие ни к самому гипнотизеру, ни к его внушениям ни малейшего отношения. Сквозь броню осознанного сопротивления, хоть она и невидима, пробиться трудно.

В книге „Зоар“, священной и тайной книге древних иудейских каббалистов, сказано примерно следующее: „Если бы человек мог обрести контроль над своими мыслями, он обрел бы контроль и над своей жизнью. Мысли – главные рычаги в управлении реальностью“. Древние каббалисты жили очень давно… Вы полагаете, с тех пор что-нибудь изменилось?»

Стали разносить обед. Блошонок оживился, взял себе вегетарианский. Выключил плеер. Мог бы и не