доставляла разведчика, я успел поужинать и даже немного посомневаться: получится ли задуманное. Но всё прошло как нельзя лучше: ретрансляторы выстроились в цепочку, а «паук» оказался на точке уже в два часа ночи.

Я закрыл глаза и сосредоточился, добиваясь слияния с механизмом. Помахав испанке длинной лапкой, я пополз вверх по стене и выбрался на крышу дома. К моей удаче, дома в этом районе были расположены достаточно близко, и «паук» легко перескакивал между ними. Потом, правда, пришлось спуститься на мостовую и двигаться в предрассветных сумерках короткими перебежками. Но ни одна душа так и не смогла заметить разведчика, даже швейцарские гвардейцы, чьи караулы обходили Апостольский дворец. Я видел их как смутные тени, но, едва заметив движение, замирал на месте. Когда шаги стихали вдали, я продолжал путь, шустро перебирая лапками.

Наконец я забрался по стене дворца, нашёл открытое окно и нырнул внутрь. Сразу же забрался на потолок и осмотрел комнату. Ёшки-матрёшки, ничего же не видно! Для зрения «паука» пол располагался слишком далеко и расплывался как в тумане. Ладно, переживём неприятность. Значит, буду меньше смотреть и больше слушать. Я заставил разведчика замереть и стащил с головы управляющий обруч.

* * *

Следующие десять суток превратились для меня в бесконечную пытку. Я слушал разговоры на латинском святых отцов, пытаясь найти зацепки, а ночью перебирался в другое помещение, и на следующий день всё повторялось заново.

— Дерьмово выглядишь, Констан, — уже на третий день заявила Диего. — Не боишься спятить от своей адской машины?

Чувствовал я себя действительно неважно. Голова раскалывалась от постоянной связи с «пауком», пальцы непроизвольно дёргались, и мне начинало казаться, что у меня шесть длинных ног. Но работа должна быть сделана в самые кратчайшие сроки! Конечно, можно было бы обратиться к тем людям, которых рекомендовал Джурьефф, но интуиция подсказывала, что эти контакты скомпрометированы.

Единственной отдушиной для меня стали ночные сеансы связи с Таней. Мы перестукивались с ней по телеграфу, обмениваясь новостями. Но старались делать это быстро, чтобы никакой чувствительный к эфиру монах нас не засёк.

Но как бы тяжело ни было, я нашёл свой «приз» — кабинет, где сидела цель, кардинал Джузеппе Мартино. Разглядеть его зрением «паука» было невозможно, зато его голос легко было опознать: сухой, каркающий, с лёгкой шепелявостью.

Целыми днями он то пил в одиночестве, то вызывал к себе каких-то людей и обсуждал бюрократические дела папской канцелярии. Его должность показалась мне тёплой синекурой, где он занимался малозначащей ерундой. Я слушал его разговоры, дурел от скуки и начинал подумывать, чтобы свалиться «пауком» ему на голову и просто прибить. Какой же он нудный, а!

Но все мои страдания оказались не напрасны. На десятый день моих мучений, под вечер в кабинет Мартино пришёл очередной посетитель. К моему удивлению, они заперлись на ключ и начали шептаться, переходя то на латинский, то на итальянский.

— Она ждёт! Ты должен подготовить новые жертвы, пока Она не разозлилась!

— Нужно подоштать, — тихо бухтел кардинал. — Папа уже задавал вопрошы, куда девались заключённые. Я сумел отвешти от себя подошрения, но сейчаш нельзя шпешить.

— Она будет гневаться, — зашипел его собеседник. — Ты помнишь, что она сделала в прошлый раз? Не думай, я не стану тебя снова выгораживать.

— Нужно шдать, — настаивал Мартино. — Найди какого-нибудь бродягу и отдай ей. Даже жертва без Таланта успокоит Её на время.

— Не знаю, можно ли идти на такой риск…

— Я умею быть благодарным. Если дашь мне лишнюю неделю, я оплачу те долги, что у тебя оштались.

— Только долги? Риск не стоит этой мелочи.

— Тысяча солидов тебя устроит?

— Ммм… Да, пожалуй.

— Тогда продержи Её ещё пару мешяцев, чтобы всё шделать чишто.

Они ещё поторговались, а затем ударили по рукам.

— Жди, через два месяца я привезу в Рокка-ди-Папа деньги и мяшо. Будь готов встретить меня.

Я не стал дослушивать, как они прощаются, снял обруч и открыл глаза.

— Диего, тебе знакомо название Рокка-ди-Папа?

Глава 40

Рокка-ди-Папа

— Рокка-ди-Папа, — задумчиво протянула Диего и подняла взгляд к потолку, — что-то знакомое. Кажется, я где-то слышала.

— Кардинал Мартино упомянул, что поедет туда.

— Ага! Точно! — она хлопнула себя по ноге. — Как я сразу не вспомнила. Это городок возле Монте-Каво. У Мартино там вилла, где он отдыхает летом.

— Прости, а Монте-Каво это что?

Диего глянула на меня как на необразованного крестьянина.

— Гора Монте-Каво, на ней стоит монастырь Конгрегации Страстей Господних.

— Понятно. Значит, вилла? Ты знаешь, где именно она находится?

— Нет, я там не была.

— Тогда тебе придётся съездить в эту Рокку-ди-Папу и отыскать обитель кардинала. Заглянешь на неё и пару дней понаблюдаешь, что там происходит.

Диего поморщилась.

— Только не на той кляче, что мы приехали. Выделишь средства на нормальную лошадь?

— Завтра купишь двух механических коней, — я кивнул, — на них и поедем в Неаполь, когда всё закончится.

* * *

Пока Диего отправилась на виллу кардинала, я продолжал подслушивать её хозяина. А он развил бурную деятельность, то вызывая к себе кого-то, то отправляясь с визитами к чинам папской бюрократии. Я долго не мог понять смысл множества суетных, вроде бы бессмысленных действий. Скажем, зачем нужно было доставать через пятые руки редкую книгу Аристотеля «De mirabilibus auscultationibus»? Но позже эту книгу он подарил клерку одной из многочисленных канцелярий, который попросил своего дальнего родственника перевести арестованного еретика из римских застенок в один из монастырей.

Я начал записывать, что и кому он обещал, выстраивать цепочки, и в один момент передо мной сложилась картинка. Чужими руками, маскируя своё участие как можно тщательнее, кардинал собирал еретиков с Талантами в три различных монастыря недалеко от Рима. Всем заключённым назначались многолетние сроки покаяния, а затем они исчезали из списков и приказов. Был человек — нет человека, и не было никогда. Полагаю, через отведённый срок всех арестантов вывезут к жертвеннику Павшей, и их история на этом будет закончена.

Но больше, чем эти «интриги», меня поразили разговоры кардинала с самим собой. Видимо, от нервного напряжения в моменты, когда оставался один, Мартино начинал бубнить себе под нос. С каждым днём его голос становился всё громче, и я смог разобрать слова.

— Она не обманет. Нет! Я ей нужен, и получу награду от Неё. Кто ещё будет поставлять ей «мясо»… Остальные дураки, один я… Дура! Она отдаст мне всё, что обещала… Выпустить? Не-е-ет, я не собираюсь этого делать. Пусть сидит в темноте и думает… А править буду я. Я! Может, даже