двойственное впечатление. Людьми они оказались приветливыми и гостеприимными. Но в общении с ними чувствовалось, что они намеренно дистанцируются от всего русского и отзываются о России с некоторым пренебрежением.

Супруги общались со мной только на итальянском, со смехом сообщив, что не помнят родного языка. Забыли за десять лет? Честно говоря, не особо верится. О Марье Алексевне они вспоминали с теплотой и рассыпались в благодарностях за письма и подарки от неё. Но очень сожалели, что княгиня отказалась перебраться к ним поближе, и просили передать, что их предложение всё ещё в силе.

— А вы, Константин Платонович, не вдохновились Флоренцией? — спросила княгиня. — Здесь чудесный климат, гораздо лучше, чем в России.

— Подумайте, — поддержал её князь, — с вашими способностями вы могли бы неплохо здесь устроиться. В отличие от Петербурга, в Тоскане ценят людей за их достоинства, а не связи.

— Тем более вы молоды и могли бы найти достойную невесту среди здешнего высшего общества, — чуть тише сказала княгиня, бросив на Таню скептический взгляд. — Какая-нибудь графиня смогла бы составить вам отличную партию.

На языке вертелся язвительный ответ, но я не успел ничего сказать. В гостиную, где мы сидели, вошла молоденькая девушка. Черты её лица имели явное сходство с покойной императрицей, а вот глаза достались от Разумовского. Она выглядела старше своих лет — если я не ошибался, то ей сейчас должно быть лет одиннадцать, а с виду можно было дать все пятнадцать. При этом она была притягательно красива — стройная, с живыми умными глазами, темноволосая, больше напоминающая итальянку, чем русскую. Только надменное выражение лица портило всё впечатление.

— Разрешите вам представить княжну Елизавету, — князь Тараканов тепло улыбнулся девушке. — Лиза, это князь Алеутский, он привёз нам весточку из России, и его ученица Татьяна Ларина.

— Алеутский? — княжна еле заметно поморщилась. — Это ведь в Америке, на самом севере? Сочувствую, что вам пожаловали такую неприветливую вотчину.

Её взгляд оценивающе пробежал по Тане, затем по мне и выразил разочарование. Нас признали не слишком интересными личностями и не стали записывать в перспективные знакомства.

— Вы же отобедаете с нами, Константин Платонович? Даже не думайте отказываться, мы не примем такой ответ! — заявила княгиня и жестом пригласила в столовую.

Повар у Таракановых знал своё дело на отлично, и обед оказался выше всяких похвал, с тремя переменами блюд и огромным тортом в самом конце. А вот разговор, случившийся за столом, не слишком способствовал аппетиту.

Пока чета Таракановых обсуждала со мной последние европейские новости, Елизавета завязала беседу с Таней на французском. Поначалу весьма дружелюбно, а затем принялась в самых любезных выражениях говорить колкости. Намёки, полунамёки и двусмысленности, местами весьма оскорбительные, но отлично завуалированные.

Таня, не ожидавшая такого разворота, слегка опешила. Но быстро сориентировалась и принялась парировать нападки Елизаветы. Опыта при дворе у неё было достаточно, а там подобные «баталии» — образ жизни.

Таракановы, не прекращая общаться со мной, вполуха следили за пикировкой девушек, и одобрительно кивали, когда Елизавета отпускала особо острые «шуточки». Будто матёрые волки, которые натаскивают щенка трепать добычу. Быть может, подобные навыки и полезны в том обществе, где вращаются Таракановы, но сам подход мне претил. Гостеприимство, говорите? Ну-ну.

— Вы, милая моя… — Тон княжны стал злой и резкий. — Так говорите, будто вы не дворянка, а плебейская орка. Или в вас тоже есть дикарская кровь?

Таня только открыла рот, чтобы ответить, но я успел раньше.

— Что вы сказали, синьорина? — я холодно посмотрел на неё. — У вас есть предубеждение против орков?

— Предубеждение? — Елизавета удивлённо подняла брови. — Только обычная брезгливость против этих дикарей. Слава богу, мы живём не в дикой России, где им разрешают ходить по улицам, а в просвещённой Европе. Здесь их держат где и положено — в зверинцах, вместе с животным.

Ёшки-мартёшки, кто вложил в голову молодой дурище такие мысли? Таракановы? Они что, забыли об орочьей крови покойной императрицы? Или поддались влиянию тех местных, что запрещают оркам въезжать в некоторые города?

— Не стоит бросаться такими словами, девочка моя, — вмешался Тараканов, пытаясь погасить начинающийся скандал. — Да, орки не так развиты, как цивилизованные народы, но ты не должна…

— Папá! — Елизавета вспыхнула. — Так говорит Франческо Барберини! А его прадед ездил в Россию и видел всё своими глазами!

— Дорогая, — Тараканов покачал головой, — Барберини, конечно, прав, но в приличном обществе не стоит употреблять такие резкие формулировки. Наши гости…

— Гости⁈ — княжна фыркнула. — Нищий князь-выскочка и его содержанка? Потерпят, если хотят находиться в обществе настоящих дворян!

— Ваше сиятельство, — я откинулся на спинку стула и, прищурившись, посмотрел на Тараканова, — что вы имели в виду, когда говорили про орков?

Мы встретились взглядами. Анубис, почувствовав момент, полез наружу и накрыл эфирным полем всю обеденную залу. Хрустальные бокалы на столе задрожали и тоненько зазвенели.

Княжна взвизгнула, с ужасом глядя на меня.

— Я… — Тараканов сжал в руке столовый нож, будто собирался броситься с ним на меня.

— У меня в роду было достаточно орков, ваше сиятельство, — последние слова я издевательски выделил. — И я с удовольствием выслушаю ваше мнение об орках.

— Вы не так поняли!

— Разве? Мне показалось, что ваша дочь достаточно ясно выразилась.

— Она ещё ребёнок! Совершенно не понимает, что говорит!

— Папá! — Елизавета возмущённо пискнула, но под взглядом Тараканова потухла.

— Это недоразумение! — княгиня подняла ладони. — Давайте не будем портить чудесный день ссорой!

Я поднялся и окинул всю семейку ледяным взглядом.

— Чтобы не расстраивать Марью Алексевну вашей смертью, я не буду вызывать вас на дуэль. Но будьте любезны, ваше сиятельство, научите вашу дочь хотя бы основам манер и приличия. В следующий раз язык может довести её до больших неприятностей.

Не прощаясь, я взял Таню под руку и пошёл к выходу.

Глава 38

Серафим

На следующее утро мне принесли письмо от Тараканова. Князь многословно, в цветистых выражениях со множеством комплиментов мне такому красивому извинялся за вчерашний конфуз. Мол, он совершенно не то имел в виду, и, вообще, он ничего против орков никогда не имел. А Елизавета наговорила глупостей из-за жениха, того самого Барберини — девочка смотрит ему в рот и всё за ним повторяет. Сразу было видно, что Тараканов в своё время подвизался при дворе: он рассыпал в тексте столько сахара, что с бумаги едва не капал сироп. В конце же Тараканов просил не говорить о досадном недоразумении Марье Алексевне, чтобы не омрачать старую дружбу. К письму князь приложил плоскую коробочку, обтянутую бархатом, с драгоценным колье для Тани.