Шрифт:
Закладка:
Врач внимательно слушала, не перебивала, только взгляд её становился темнее и тяжелее. Она не верила ни одному слову этой бедолаги. За свой пятилетний стаж наслушалась много невероятных историй – эта походила на синдром ложной беременности. Неясно только, какие преследует задачи. Хочет получить справку, чтобы заарканить любимого или вне очереди получить комнату? Вот и несёт всякий бред. Её послушаешь, так у неё непорочное зачатие, тоже мне, Дева Мария!
– У вас какой вес? – неожиданно спросила врач у Аси.
– Не знаю, – запнулась Ася в своей речи.
– Там в коридоре весы, сходите взвесьтесь. – Врач порадовалась своей сообразительности. Замечательный повод, чтобы выпроводить Асю из кабинета или по крайней мере заставить успокоиться.
Клюв кронштейна покачивался и никак не собирался успокаиваться на нужной цифре. Ася долго выставляла свой вес гирьками: даже приблизительно не зная веса, начала с восьмидесяти. Только на семидесяти «клюв» поплыл вверх, навстречу другому. Когда Ася вернулась к кабинету, услышала рассказ медсестры.
– …У нас в деревне одна утопилась. После первой ночи муж её родителям измазал ворота дёгтем. Он её бил, требовал признаться…
Дальше Ася слушать не стала, толкнула дверь в кабинет.
– Давай на кресло, – приказала врач. Затем долго осматривала, щупала и наконец вынесла вердикт: – Ну и ну! Шесть недель. Поздравляю. Рада хоть?
Ася покраснела, кивнула.
Иногда, если день начинается с хорошей вести, целый день сопровождает удача, как лишняя изюминка в булочке. Это значит, пекарь в чан с тестом ухнул ком изюма и поленился размешать. Теперь можно смело ломать любой край булочки, везде будет довесок, ещё несколько тёплых коричневых пятнышек. Сладко-мягкая плоть легко продавливается прикусом, превращается во рту в рахат-лукум. Сегодня настроение у Аси на нуле. После больницы отоварила талон – полагалось восемьсот граммов в месяц на человека. Специально сберегла на случай праздника – ожидался двойной. Всё размышляла, когда сообщить Руслану о беременности – до ЗАГСа или после. Девчонки уходили, приходили, а накрашенная и причёсанная Ася сидела на краю стула, готовая стартануть в любой момент. Даже спускалась два раза на вахту – вдруг некому передать, что в пятьдесят вторую квартиру пришёл гость. Прождала Руслана весь вечер. Не дождавшись, далеко за полночь толстыми кусками нарезала хлеб, тонкими – колбасу. Вкуса не чувствовала, долго жевала, сглатывала солоноватую кашицу, вспоминала танцы, Василия и делала неутешительный вывод: Руслану надоел бесконечный «обман» и он решился – пока не поздно – дать задний ход. Как всё нескладно получается! Больше всего на свете Ася боялась быть ещё раз брошенной. Картинка повторялась, кадр за кадром, как в диафильме. Вроде сказку знаешь уже наизусть – и всё равно вставляешь ту же самую плёнку с нулевой надеждой узнать что-то новое. В этой сказке всё понятно и известно наперёд, без сюрпризов.
Расстроенная всеми этими сложными мыслями, Ася налила третий стакан чая, стала добавлять сахар. Но вот ложка замерла в её руках, и Ася прижалась щекой к стене и заплакала, жалея себя, родителей с их дочкой-неудачницей и всю ту недавнюю девчоночью наивность, с которой пришла пора навеки расстаться.
В прихожую зашла Заря с опухшей щекой.
– Ты чего ревёшь? Обидел кто?
Ася нервно утёрла слёзы:
– А ты чего? Снова подралась?
– Ага, – согласилась Заря. – Крепкая попалась девица. Уделала меня, как селёдку.
Ася заметила, как осторожно Заря сняла кофту: орудовала левой рукой, правую осторожно держала на весу.
– Давай помогу.
– Я сама, – отказалась Заря. – Чаю налей.
Всё-таки Ася заставила Зарю пойти в «травму». Шли по ночному городу, до больницы добирались чуть более часа. На скамейке в коридоре спал мальчишка лет семи, его никто не тревожил, все стояли вдоль стены и ждали своей очереди. Выбегала медсестра, глянув на мальчишку, бежала вдоль коридора, возвращалась с женщиной в инвалидной коляске. Женщина тихо стонала, тянула вперёд опухшую ногу. Нога неестественно искривлена, на голени свежий подтёк вокруг торчащего из мышцы скола кости.
– Открытый перелом, – сразу в дверях сообщала медсестра, привычным движением стопы цепляла край двери, закрывая, тянула за собой.
В коридоре было прохладно. Ожидая Зарю, Ася меньше всего думала, кого здесь встретит. Раис шёл по коридору, знакомо косолапя на правую ногу. Прошёл мимо очереди, не очень-то обращая внимания на её нежелание пропускать кого-либо вперёд, открыл дверь. Мгновенно выскочила медсестра, суетно обняла, потащила к скамейке, где спал ребёнок.
– Сынок, сынок, – тормошила она ребёнка, а тот не желал просыпаться. Иногда лишь поднимал голову и вновь бухал на деревяшку.
– Разбуди сам, ладно? Дома в холодильнике картошка, суп. Я побежала.
Ася даже не подозревала, что у Раиса есть такой большой сын.
Раис выудил из-под скамейки красный мяч, подхватил мальчишку на руки. Мяч выпал, чья-то заботливая душа догнала его и вернула владельцу, удобно устраивая под локтем. Скамейку моментально оккупировали больные.
С повязкой на руке вышла Заря.
– Подвывих, – радостно сообщила она и добавила: – Больничный на две недели.
Когда вышли на улицу, Ася не удержалась от шутки:
– А вдруг сейчас дядя Вова нарисуется?
– Фигня всё, – отмахнулась здоровой рукой Заря, – пара ударов ногой. Смотри, – она резко дёрнула коленкой, в лёгком повороте спружинилась назад, пяткой жёстко ударила в воздух. Действия продублировала словами: – Сначала отвлекаешь коленкой в пах, а потом с разворота в челюсть.
Ася даже и не подозревала, что всё так просто. Как маленькая самоуверенная девочка, Ася пыталась повторить движения: «в пах», «разворот», «челюсть». Заря поправляла – «резче», «выше». По понятным причинам резче и выше Ася уже не старалась.
Пока возвращались домой, постепенно наступил рассвет.
На бульваре Энтузиастов догнали Раиса с сыном. Если Раис плёлся устало и отрешённо, то мальчишка самозабвенно гонял мяч. Мяч был везде: и в фонтане, и на авангардных скульптурах Ильдара Ханова.
– Посидим, – предложила Ася около скульптуры «Древо жизни».
– Давай туда, – кивнула Заря в сторону бетонных лебедей. Это они так между собой называли скульптуру «Противостояние».
Удобно устроились на ограде фонтана. Больше молчали, чем говорили. И наверное, так и просидели бы в тишине, но тут из пустого фонтана возник мальчишка. Маленький, плюгавенький, он клацал зубами от холода:
– Тётеньки, мяч достаньте.
– А папа где? – огляделась Ася.
– Да не папка это.
– А кто?
– Мамкин жених.
«Развёлся, что ли? Или ходит налево?» Ничего не понимая, Ася переступила через ограду, обходя весенние лужи, попыталась выудить мяч, который застрял между звёздочкой труб.
Когда