кровавым пятном посреди перевязанного лба. Губы в багровых корках скривились, выговаривая:

– Арлетта Астлей?

Последняя из семьи Астлей встрепенулась, отпихнула Фиделио, попыталась вскочить, но получилось всего лишь встать на колени.

Сыро. Холодно. Но вроде бы уже светло. Тяжёлый предрассветный туман. Спина ноет, как у старушки, ноги просят оставить их в покое и больше никогда не тревожить. И этот, вчерашний раненый. Привстал, опершись на локоть, и пялится, как вампир. Глаза мутные, в прожилках лопнувших сосудов.

– Обознались вы, добрый господин, меня зовут Катрин. Никаких Астлей не знаю, в наших краях таких нет.

Быстро, жалобно, по-фряжски, с простонародным выговором. Выиграть время и бежать, бежать отсюда, пока не поздно.

– Очень умелая лгунья, – одобрил раненый, – а как слепой притворялась! Даже я поверил.

И тут Арлетта его узнала. Запах. Ну конечно, чистый и приятный запах хорошего мыла, который был так некстати в палатке базарной гадалки. Экзорсист. Тот самый, что едва не схватил ночного брата в трижды проклятом Чернопенье. Желание бежать затмило всё остальное. Она свистнула, надеясь, что первым появится Фердинанд, а не странные разбойники.

– Фиделио, взять!

В кои-то веки пёс проникся и сразу послушался.

– Не надо, – простонал вновь распластанный на земле раненый из-под нависшей над ним собачьей туши, которая издавала весьма грозное рычание.

– Я не враг.

– Угу. Ты просто экзорсист. Охотник за колдунами.

– Нет же, нет. Я солгал тогда. Ох… Собаку убери.

– Ага, – согласилась Арлетта, – щас придёт Фердинанд, и мы все уберёмся. Очень быстро.

– Кто такой Фердинанд?

– Конь.

Арлетта свистнула ещё раз. Экзорсист поморщился и спросил с надеждой:

– А где он?

– Кто? Фердинанд? Тут где-то бродит.

– Не притворяйся дурочкой. Он здесь. Я чувствую. Он должен быть здесь.

Арлетта встревоженно оглянулась. Проверила, куда смотрит раненый.

Ничего такого. Кусты. Голые ветки с повисшими каплями.

– Отзови собаку. Тогда я всего лишь хотел поговорить с ним.

– С кем?

– С тем, кто странствовал с вами.

– Ну и говорил бы, – отрезала Арлетта, в ожидании Фердинанда соображавшая, будет ли безопасно снова покопаться в разбитой карете. Вдруг найдётся ещё что-нибудь съестное или просто ценное.

– Пойми, – простонал раненый, – он… он обещал убить любого, кто подойдёт. Почему он был с вами?

– Захотел.

– Такой, как он, не мог желать столь жалкой доли… А, что я знаю о таких, как он… Соглашаться надо было. Флейтисту… флейтисту награду не отдали. Теперь только и остаётся что умереть с честью. Позови его. Скажи, что я смиренно молю о прощении, что он здесь нужен, что даже малая помощь…

– Нету его, – с ненавистью отрезала Арлетта, – его солдаты забрали.

– О… какие солдаты?

– Не знаю. Королевские, наверное. Я всего лишь шпильман, я в этом не разбираюсь.

– Когда?

– Летом. Август ещё не закончился.

– Хм. Два месяца. А почему мне не доложили?

– Должно быть, он всех убил. А потом смылся, – радостно предположила Арлетта. Уф! Прямо на душе полегчало. Сбежал ночной брат. Живой и здоровый, прячется где-то. Может, так выйдет, что дорога к нему приведёт.

– Ко мне, Фиделио. Хватит этого слюнявить. Отравишься ещё.

И тут её накрыло. Два месяца. Целых два месяца куда-то канули среди шатров и повозок Барнума.

– Не-ет, – снова пытаясь сесть, протянул раненый, – в этом случае мне бы всё равно доложили.

Он проморгался, отёр лицо влажным палым листом и, видимо, попытался прийти в себя и разогнать витающих вокруг чёрных мушек и ночных братьев.

– Стало быть, ты здесь одна?

– Не-а. Со мной Фиделио. И Фердинанд.

Зашуршали листья. Колыхнулся туман. Из тумана, поднимаясь снизу по овражку, показался Фердинанд. Бок о бок с ним брела беглая кобыла. На шее остатки упряжи, грива в репьях, глаза дикие.

Арлетта застонала.

– Фердинанд! Ну зачем! Теперь нас по следам в два счета найдут.

– Что значит найдут? Кто найдёт?

Раненый честно пытался сесть прямо и как следует вспомнить, что происходит.

Арлетта сжалилась и решила ему помочь.

– Да так. Проезжали тут вчера человек двадцать. Карету ограбили. Вас искали. Решили, что вы на этой лошади ускакали, и отправились монастырь осаждать.

– А конвой? – пробормотал раненый, осторожно поглаживая повязку.

– Какой конвой?

– Наверное, всех убили, – тихонько сказал выпутавшийся из плаща белобрысый парнишка. – Вы Хенрику приказали задержать этих, а вознице велели гнать. Брат Серафим нас на пол столкнул, и тут в него попали. А потом кучер делся куда-то, лошади понесли, карета опрокинулась, вы головой ударились. Она нас вытащила. А из конвоя никто не появлялся.

– Да кто вы такие? Из-за чего всё это?

– Это долгая история, – отрезал посуровевший раненый, – которая тебя совершенно не касается.

Теперь он стоял на коленях и ощупывал пояс, явно в поисках оружия.

– То позови незнамо кого, – фыркнула Арлетта, – то не касается. А пистоль не ищите. Эти спёрли.

– Та-ак. Коня приведи мне.

– Фердинанда не отдам.

– Разве я сказал одра полудохлого? Я сказал: «Коня».

– Это кобыла.

– Эжен!

Белобрысый подошёл, подставил плечо, помог подняться.

– Эжен, – раненого определённо мутило, но он сдерживался, – ты помнишь карту?

– Да.

– Сейчас, ни минуты не медля, идёте вниз по этому овражку. И далее всё время вниз, оврагами, руслами ручьёв, пока не упрётесь в Ползучие топи. Далее по краю Топей на юго-запад. Заблудиться невозможно. Граница леса чётко видна. Надеюсь, до вечера отыщете дом. Там будет некий Филин. Скажешь ему по-фряжски: «Мы дети совы. Почём нынче луна?» Он вас впустит. Переночуете, дождётесь меня.

– А вы? – хмуро спросил Эжен.

– Я отправляюсь в монастырь. Если проеду благополучно, приведу помощь. Если же нет – дам понять, что вы мертвы. Тогда, по крайней мере, они не станут вас искать. Будем надеяться, что не станут. Если через сутки не появлюсь в урочище, попросишь переправить вас в Остраву. Вот деньги.

В протянутую руку лёг отстёгнутый от пояса кошелёк.

– Обещай любую награду. От моего имени. Всё понял?

– Да. Дом на болотах. Хозяин – Филин. Тайное слово «Мы дети совы. Почём нынче луна?».

Кавалер кивнул, тут же схватился за голову, постоял, шатаясь. Затем, постанывая, с пенька влез на подведённую сжалившейся Арлеттой лошадь.

– Эжен, ты… Докажи, что тебя выбрали не напрасно.

Белобрысый выпрямился.

– Клянусь любой ценой охранять и беречь его высочество.

Кавалер тронул коленом понурую лошадь и скрылся в тумане.

Часть 2

История, которую его королевского величества кавалер по особым поручениям Карлус-Николас дер Вурцен фюр Лехтенберг, год назад доставивший в столицу пленника в крытом возке, не пожелал рассказать Арлетте, канатной плясунье

Что же мне делать, слепцу и пасынку,В мире, где каждый и отч, и зряч?М. Цветаева

Глава 1

Всадник не привык ездить без седла, да ещё когда вместо узды жалкий недоуздок, на скорую руку связанный из ремешков. Перед смертью, которая, возможно, ожидает за поворотом, можно смело признать: жизнь не удалась. Вечно одно и то же. Опять, как прошлой осенью, лес, грязь, мерзкий густой туман. Только теперь ещё и голова раскалывается и бьёт озноб, то ли оттого, что сейчас, пёсья кровь, придётся жертвовать собой, то ли после холодной лесной ночёвки.

Если бы можно было всё изменить. Если бы можно было всё повернуть иначе. Не ездить никуда прошлой осенью. Прикинуться