мальчик. Исправлению он не поддается и вместе с папенькой исчезает, да и поделом. В связи с ним интересна ролевая инверсия, которой нет в сказке Скобелева: препротивнейший мальчишка ведет себя, как взрослый, со взрослыми же интонациями. Для выражения его чудовищной недетскости придумана целая сцена: в разговоре с канцлером о власти и волшебном колесе он меняет обличья, на секунду лишь отворачиваясь от собеседника, и пугает его то жуткой маской, то длинной бородой, то старческим видом. Можно сказать и по-другому: этот ребенок изо всех сил стремится, чтобы его считали взрослым, а с другой стороны Дуляриса окружают чиновники, которые изо всех сил стараются не быть взрослыми. Так от советника сюсюкая убегает капрал, проваливший задание. Вообще режиссер неизмеримо больше времени уделяет показу придворных порядков, чем приключениям Арбузика и Бебешки – власть волнует его и завораживает, и он добавляет и добавляет ей гротеска, пока отвратительные обитатели дворца-лабиринта не становятся невыносимы в своем раболепии, в стремлении опередить желания Дуляриса.

Злодеи из фильма «Полет в страну чудовищ»

Все, что связано с властью, вычурно и декоративно, даже красиво, только красота обезображивает самое себя: дворец снизу доверху изыскан, что говорит о большом искусстве мастеров, но до чего ж уродлив (а это удивительное сочетание говорит о большом искусстве художников-постановщиков). Иерархия в государстве так непререкаема и прочна, что проявляется даже во внешнем виде, обычного жителя не спутаешь с придворным. Наряды правителей лишены прямых линий и сплошь покрыты декором – рюшами, лампасами, воланами. Мундир капрала ясно отсылает к нарядной, декоративной форме эсэсовцев (так визуально дублируют тему «нового порядка»), мундир советника – к парадной форме высших военных чинов. Все приближенные к власти вычурны, даже черные человечки, а простые жители, мастера и художники ходят в светлых одеждах простого кроя. Понятно, авторам выгоден контраст естественного и искусственного, но из него вырастает странный, с экивоком, образ невозможного государства, обреченного на вечную войну из-за принципиального противоречия в его основе. Похожий прием чуть раньше использовал Юрий Цветков в фильме «Пастух Янка» и позже использует Леонид Нечаев в фильме «Не покидай…».

Теперь под любимым бычковским декором разглядим типичный пионерский сюжет. Всякая власть окружает себя тайнами, говорит фильм, и чем она деспотичнее, тем больше тайн. Замок – сплошная тайна. Чтобы ее разгадать, Арбузику и Бебешке, в общем-то, не требуется особенных усилий – большинство тайн в кино раскрывается по старинке, подслушиванием, и подслушивающему везет не попасться. Более трудные и глубоко запрятанные тайны раскрываются с чужой помощью, часто в этом помогает сам обладатель тайн. В остальном от героев требуется сообразительность и быстрые ноги, потому что диктатура в стране чудовищ свергается в середине фильма, а потом начинается восстание.

С раскрытием тайны связана идея сплочения, а вслед за нею и другие традиционные идеи пионерского мира: восстановление порядка, поиск пропавшего (Учителя), сопротивление. Новое в том, что пионерский мир обычными своими средствами впервые рассказывает историю о власти, и только о ней. Вырастив на образе власти все свои фильмы, Владимир Бычков приходит к ее чистому портрету во весь фильм. Может быть, это закономерно, потому что пионер, культурный герой, который упорядочивает хаос, рано или поздно, вырастая из пионерских шортиков, приближается к своей главной тайне: порядок и есть власть. Кто задает основы порядка, тот обладает властью, а кто поддерживает порядок, – служит ей, и только имеющий власть может ей сопротивляться. Не потому ли в сюжетах о свержении преступной власти или простого зла никогда не действует хулиган, который оказывается досадно бесполезным: он вносит беспорядок, но не может изменить порядка.

Темный, раздражительный фильм Владимира Бычкова о власти, с легко читаемыми аллюзиями и ясным перестроечным настроением, фильм громоздкий и насыщенный какой-то цирковой эклектикой, фильм-мозаика, соединяющий все со всем и даже игру актеров с анимацией, – этот фильм поверх всего своего оптимизма вновь глубоко пессимистичен, как «Осенний подарок фей» и «Город мастеров». Не содержит ли любая утопия ядовитого зачатка тирании? Весь строй художественного мира в этом фильме подтверждает: именно так, именно так.

В связи с этим свежая трактовка скобелевского сюжета, белорусский анимационно-игровой фильм «Необыкновенные приключения Арбузика и Бебешки» кинокомпании «New Wave Production» выглядит таким же эзоповым высказыванием о новой эпохе и попыткой обмануть первоисточник. В этом высказывании о беспощадной победе порядка над хаосом герой-пионер безупречно положителен, но очень противоречив. Когда готовилась к печати эта книга, фильм еще не вышел на экран, о его сюжете и художественном мире можно судить лишь по сценарию. В этой новой версии Арбузик и Бебешка расследуют совсем ошеломительную тайну: кто-то похищает детей и превращает их, страшно сказать, в хулиганов, а это смерть для пионерского мира, который уже катастрофически близок к желанному парализующему порядку. Арбузик и Бебешка раскрывают это чудовищно скучное и полезное для пионерского мира злодейство и превращают всех хулиганов обратно в хороших детей. Сюжет их приключений упрощается, очищается от взрослых намеков, отдаляется от литературной истории, выбирает себе в зрители дошкольников и делается для них более зрелищным благодаря анимационным эпизодам. Герой-пионер становится сильнее, хаос, им укрощаемый, слабее, и вот в белорусском детском кино наклевывается диктатура скучных пионеров, но об этом в последней главе.

Золотой век. Музыкальные сказки Леонида Нечаева

Помимо бесчисленных возможностей, которыми обладает талант, ему свойственна единственная невозможность: его невозможно объяснить. Невозможно растолковать, чем отличается талантливое от просто умного, немного способного и очень добросовестного. Талант не объясним ни соблюдением правил, ни бунтом, ни мастерством, ни трудолюбием, ни плодовитостью творчества, ни даже проницательностью. Талантливое просто обладает особым началом – глубоким вдохом перед погружением в другой мир – и еще более неуловимым мерцанием, которое невозможно сымитировать: оно просто есть или его нет, вот и все. Еще талант узнается по дивной невнятице произведений, по их живейшей летучести и трепету восторга, который только он вызывает.

Вам придется просто согласиться или не согласиться с тем, что самый глубокий, живительный талант мерцает в музыкальных сказках кинорежиссера Леонида Нечаева. Вам они точно известны: «Приключения Буратино» и «Рыжий, честный, влюбленный», «Про Красную Шапочку. Продолжение старой сказки» и «Проданный смех», «Питер Пэн» и «Сказка о Звездном мальчике». Долгая жизнь этих сказок означает, что режиссер обладал еще и чудным даром находить себе в соавторы таких же блистательно одаренных людей. О любимом своем жанре он говорил проницательно: «Дети воспринимают мир в абсолютном счастье, а счастье лучше всего выражается в песнях». И пятнадцать лет его работы на белорусской киностудии стали «самым счастливым детством» советского детского кино.

На «Беларусьфильме», в творческом объединении «Телефильм» Нечаев поставил девять фильмов для детей, хотя в штат вошел, уже